– И не обрушит его весь, – сказал Норберт. – Там столько хрусталя, на все люстры в королевстве хватит.
– Если все королевство осколками не завалит, – сказал Альбрехт.
– Теми осколками завалит всю землю, – уточнил я. – Как ведет себя Кейдан?
– Никак, – ответил Альбрехт. – Выжидает.
– Мудрая политика, – согласился я. – Кто может сражаться, сейчас уже в долине Миелиса или на пути к ней, остальные должны пахать и сеять. И вообще жить так, словно никакой Багровой Звезды нет и не будет.
– Вот-вот, – сказал Альбрехт, – значит, танцы все-таки устроим?
Я пожал плечами.
– Исходя из того, что я тут молол, почему и нет? Устраивайте. А я пока пройдусь по ненашим пенатам. Как наши алхимики?
– Которые маги? – переспросил Альбрехт. – Да почти никого не осталось. Всяк, кто поднимал голову и видел Багровую Звезду в небе, отправился в долину Миелиса. Надеюсь, окажутся полезными.
– И я надеюсь, – признался я. – Вообще-то самых могучих магов я встретил в Гандерсгейме, нужно будет навестить, узнать, пытаются ли как-то избежать. Хотя даже если пытаются, нам это ничего не даст. На людей они смотрят, как на милых мелких зверушек, даже с некоторой симпатией, но, конечно, не станут расшибаться в лепешки, чтобы нас как-то спасти.
Норберт сказал с тоскливой злобой:
– Что маги… Сами, возможно, что-то да придумают лично для себя. Кто-то поднимется в момент всеобщего разрушения в воздух и там переждет, кто-то сумеет спрятаться во что-то магическое, кто-то придумает что-то еще…
– Но на людей, – поддержал Альбрехт, – тратить все свои ресурсы не будут. Да и не хватит их.
– Да, – ответил я, – конечно… Подняться в воздух и переждать – здорово. Такое вроде бы простое и ясное решение…
Он спросил:
– А что, не смогут? У вас такое лицо…
– Подняться смогут, – ответил я, – да только падать придется весьма как-то не весьма. Как я понял, здешние чародеи потому и чародеи, что наловчились пользоваться, пусть и грубо, некоторыми источниками магии.
В его глазах что-то изменилось, но промолчал, а Норберт сказал быстро:
– Если Маркус разрушит источники, то маги потеряют силу?
– То-то и оно, – ответил я, – так что спастись могли бы те, у кого источник магии внутри, а таких не знаю.
– Кроме святых, – уточнил Альбрехт. – У них святость внутри. И еще аскеты могут. Наверное, могут.
– Не все, – сказал Норберт.
– Пусть и не все, – согласился Альбрехт, – но черпают из себя.
– Это здорово, – сказал Норберт, – только не знаю, как могут уцелеть. Во всяком случае, нам ничем не помогут.
Я промолчал, магов Гандерсгейма уже трудно назвать магами после того, как я уничтожил источник их мощи.
– Мы не маги, – сказал я, – потому нас больше заботит не как спасти свои шкуры, а как дать отпор Маркусу. Потому приветствуются любые предложения, даже самые дикие.
Альбрехт полюбопытствовал:
– А дикие зачем?
– Диких приручают, – пояснил я, – стригут, обучают, потом используют в битвах.
Норберт мялся, даже почесал в затылке совсем по-простонародному, хоть и благородных кровей, наконец проговорил с трудом:
– Ваше Величество… если бы знать, чему давать отпор.
– Да, – сказал я с сожалением, – если бы знать… Но на всякий случай собирайте все. Вообще-то не люблю интеллигенцию забирать в армию, но сейчас либо все погибнем, либо все или почти все выживем. В опасности даже не королевство! Все люди на свете в опасности. И сейчас наверняка начинают вести себя иначе, чем обычно.
Альбрехт коротко взглянул на Норберта, но тот молчал, Альбрехт сказал сдержанно:
– В короткое время правления Вирланда оживились ереси.
– Ого, – сказал я. – Это знаково.
– Ваше Величество?
– Продолжайте, – велел я.
Он сказал со вздохом:
– Подняли головы затихшие колдуны и всякие любители любой ценой добывать могучие амулеты. Это не говоря уже о том, что разбойничьих ватаг теперь впятеро. Не поверите, но начали врываться даже в села.
– Жаль, – заметил я, – не знал этого, когда вел с ними переговоры.
– Да, – согласился он, – но сейчас расхлебывать вам. Мы в первую очередь обратили внимание на главную угрозу, которую Вирланд считал достоинством: получивших прежнюю самостоятельность лордов, а эти неприятные мелочи будем выпалывать дольше.
– И с большими усилиями, – сказал я трезво. – Народ обычно радуется, когда король карает обнаглевшего лорда, но не любит и даже противится, когда вешают их сельского колдуна.
Он спросил, понизив голос:
– Проводить с прежней… решительностью?
– Да, – ответил я возвышенно, – и весьма… Сжигать на кострах при большом скоплении народа, заранее оповещая об этом население. Однако аресты будем проводить в два этапа.
– Ваше Величество?
– Сперва только тех, – объяснил я, – кто старается нечестивой магией обогатиться или получить власть над людьми или хотя бы даже над женщинами.
– А лекарей… на потом?
– Вы прямо в точку, – ответил я. – Лекарей и прочих колдунов, что помогают народу, пусть и за деньги, пока не трогать. Не следует восстанавливать против себя простой люд. Он платит налоги, больше от него требовать ничего не будем.
Он сказал осторожно:
– А что скажет церковь?
– Все долгосрочные проекты церкви, – отрезал я, – замораживаются ввиду чрезвычайной ситуации… Если в Ватикане не поймут, отец Дитрих меня все же поддержит, надеюсь. Объяснит, что Маркус все равно все сотрет с земли… а если справимся с бедой, тогда все можно снова и с большим рвением. Ибо. А пока нет.
Глава 6
Он помрачнел, все стараемся не вспоминать о Маркусе, даже мне хочется спрятать голову в песок, чтобы кто-то большой и сильный решил мои проблемы.
Норберт чуть пошевелился в кресле, но остался сидеть прямой, как лезвие рыцарского меча.
– Все, – произнес он, – что отложить можно… отложить нужно.
Альбрехт вдруг сказал:
– Ваше Величество, прошу вашего разрешения съездить с карательным отрядом в имение барона Лонгширда.
– А что там? – спросил я.
– По слухам, он приблизил к себе некоего нечестивого колдуна. Тот сперва подлечил его бесплодие, потом начал поставлять ему женщин, похищая из дальних сел… Все бы сходило с рук, но он, обнаглев, похитил пару девиц из благородных семей. А их родня, уже зная, откуда ветер дует, собрала дружины и сгоряча напала на имение Лонгширда.
