Она проследила за моим взглядом, но смотрю не на ее сиськи, без кольчуги эти пупырышки заметнее, а мимо, взгляд у меня в самом деле уже самый серьезный, хотя после плотного завтрака у всех наступает как раз удовлетворенное расслабление.
– Уже почти готова, – проговорила она с набитым ртом, – только вот этот пирожок… и этот… ладно, это последний! Всё, идем.
Она ухватила еще один и, откусывая на ходу, пошла к двери.
Филипп уже за рабочим столом просматривал бумаги, торопливо вскочил, когда мы с Беатой переступили порог.
– Ваше Величество, – спросил он с почтительным поклоном, – как почивалось?
– Прекрасно, – ответил я и, бросив взгляд в сторону Беаты, уточнил: – Под утро так вообще заснул без задних ног!
Беата вспыхнула, как свеча под колпачком из тонко выделанной и промасленной кожи, но ткнуть меня кулаком в бок не решилась под взглядом Филиппа, однако тот успел заметить ее рефлекторное движение, брови чуть приподнялись, но смолчал, а после паузы сказал очень вежливо:
– Я прикажу подать завтрак?
Я отмахнулся.
– Не стоит слугам знать про ваших гостей. Я вчера заметил, вы услали все лишние уши подальше. Очень разумно.
– Спасибо…
– Выпью с вами кофе, – сказал я, – пока перекусите, вот Беата всегда голодная, как вороненок…
Он не успел спросить, что такое кофе и как это мы позавтракаем без помощи слуг, но я уже перевел взгляд на столешницу, там в быстром темпе начали появляться блюда с едой, в последнее время у меня такое получается с легкостью. В конце я насоздавал сдобных пирогов, сладостей, а себе большую чашку черного кофе.
Филипп с удивлением смотрел на стол, потом перевел взгляд на меня.
– Ваше Величество… теперь начинаю понимать, почему вы путешествуете в одиночку!
– Да, – подтвердил я, – чтоб ни с кем не делиться. Беата, навались!
Она сказала раздраженно:
– С ума сошел?
– Видите, – сказал я Филиппу, – чем-то не угодил. Вы приступайте, я уже начал.
Поглядывая опасливо, как я пью горячую черную жидкость, он осторожно брал ломти тающего во рту нежнейшего мяса, ел сперва степенно, потом все убыстряясь, так же быстро расправился с пирогами, но уже по инерции, с разгону, а когда взялся за фужер с вином, начал отдуваться и распустил пряжку на поясе.
– И все-таки, – проговорил он нетвердым голосом, – Ваше Величество, уж простите, но меня ваш вид очень тревожит.
– Не так шарфик повязан? – спросил я. – Ах да, шарфики еще не придуманы…
– Уж молчу, – договорил он, – про отсутствие надлежащей свиты и охраны… Но вы вообще без доспехов! Даже не представляю, для чего у вас этот парадный нож на поясе.
– Только для разрезания мяса на столе, – подсказал я. – Что делать, люблю поесть. Наверное, в старости буду важным и толстым.
– Ты уже важный, – сказала Беата. – И почти толстый.
Филипп вскрикнул испуганно:
– Беата, ты говоришь о короле!
– А чего он, – ответила она нагло. – Если как бы тайно и без свиты, то пусть и слушает о себе, что о нем народ думает.
– Ты же чужой народ, – напомнил я. – Или переходишь в мой?
– Церковь говорит, – сказала она еще наглее, – мы все от Адама. Во всяком случае, от Евы точно.
– Тогда мы по маме родня, – сообщил я. – Что нам не помешает снова укрыться твоим одеялом.
Она посмотрела на меня исподлобья.
– Ишь, как уверен, свинья.
– Беата?
– Ладно, – ответила она, – уговорил. Но на этот раз спать не буду!.. Скажи, что ты на самом деле задумал? Что-то не верится насчет братской межкоролевской взаимопомощи.
Филипп задержал фужер у губ, перевел взгляд на меня. Ничего не сказал, но во взгляде было, что вот ребенок брякнул то, о чем и взрослые думают, но помалкивают.
– Мордант, – сказал я, – по мнению ваших соседей, мрачная страна колдунов и черной магии. Хотя в прошлый раз я убедился лишний раз, как простой народ делает из мухи слона, все преувеличивая, а кое-что и придумывая.
Он кивнул, принимая такое объяснение.
– А что думаете теперь?
– Слухи преувеличивают, – ответил я, – хотя зерно есть. Вообще-то колдуны, маги, чародеи, а то и вовсе волшебники живут везде, но только в Морданте их не преследуют.
Он кивнул снова.
– Более того, здесь они в чести.
– И у власти, – уточнил я, – что весьма хорошо, если маги люди разумные, но вообще-то и среди простых людей разумных мало, не так ли? А уж среди магов, у которых амбиций море…
Он всматривался в меня пытливо и с непонятным напряжением.
– Значит…
– Нужны перемены, – сказал я. – Да знаю-знаю, перемены всегда пугают. Даже пугают всегда. Но когда ситуация все ухудшается при внешнем благополучии, как вот сейчас, то надо соглашаться скрепя сердце на перемены.
Он сказал со вздохом:
– Вы очень точно обрисовали ситуацию. Не хочется, но надо. Только мне кажется, оборотни учли и этот вариант. Дело в том, что никто не знает, сколько их, где они еще и даже кто они.
В комнате ощутимо повеяло холодом. Я зябко передернул плечами, неприятное ощущение, словно кто приложил к моей спине обнаженное лезвие меча и выбирает место, куда всадить.
– Это меняет дело, – пробормотал я.
– И сильно, – подтвердил он.
– Предусмотрительно, – сказал я. – Да, теперь вижу, эти умные твари все просчитали. Более того, они просчитали много больше. И предусмотрели. Или как-то предохранились.
Филипп сказал вежливо:
– Ваше Величество?
– Их не убить серебром, – сказал я мрачно.
Он охнул.
– Правда? Да быть не может… А вы откуда знаете?
– Из осведомленных источников, – ответил я уклончиво, – заслуживающих доверия.
– Насколько заслуживающих?
– Весьма, – сказал я. Весьма зело. Даже и не знаю, что сказать. Шкура прочнее кожаного доспеха, мясо тверже дерева, раны заживают очень быстро… Нужна целая армия, чтобы одолеть дюжину таких оборотней. И чтоб еще не разбежалась. Если, конечно, в оборотня всадить сотню стрел и тут же еще молотами и топорами со все сторон, ничто живое не выдержит, но эти твари это знают и не дадут себя окружить поодиночке…
Он смотрел на меня испытующе.
– Все-таки без армии не обойтись?
– Да.
Он молчал, Беата проговорила зло:
– Король не отдаст такой приказ. Оборотни в его дворце занимают все должности. Они контролируют там все.
