– А я, – прорычал он, – не нужен?
Я обнажил меч.
– Если не сойдешь на обочину, узнаешь.
Он бросил небрежный взгляд на меч, я ждал, и его глаза распахнулись в диком ужасе, едва багровый рубин блеснул особенно зловеще.
Я самодовольно усмехнулся, когда он, как испуганная коза, поспешно отпрыгнул вбок, едва не стоптав молчаливого напарника.
– Ты, – прошипел он другим голосом, – не должен быть здесь!
– Я человек, – отрезал я. – Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей!
Он вскрикнул:
– Здесь не твоя Родина!
– Моя Родина везде, – заявил я и пошел дальше, благо оба сдвинулись на обочину, а через окровавленного грешника я попросту переступил.
Он крикнул вдогонку:
– И в аду?
– Человек везде дома, – ответил я с горечью и не оборачиваясь. – Ибо широк человек, широк… Я бы даже сузил.
Он заорал:
– Себя сужай, придурок!
А вот меня нельзя, ответил я про себя, кто-то должен видеть обе стороны. И не только видеть… Судя по словарному запасу, этот демон либо бывал на земле, либо постоянно общается с прибывающими грешниками.
Значит, я вошел как раз с самого краешку. Основные грешники, так называемые великие или Первые, где-то там, в самом конце.
Ад показался похожим на исполинскую пещеру, свод которой плавится от немыслимой жары. Капли расплавленного камня срываются и падают частым дождем, поджигая все, чего коснутся.
Пару раз чувствительно шлепнулись и на меня, но соскользнули, как капли дождя по гладкому металлу. Спасибо, темная корона, защищаешь своего хозяина…
Прямо на раскаленном высокогорье расположены массивные котлы, такие есть и в замках, в них варят смолу, а потом льют со стен на головы и плечи штурмующих. Любая капля, попадая даже на одежду, прожигает и въедается в тело, не стряхнуть, не соскоблить.
Сейчас из этих котлов торчат человеческие головы, доносятся жуткие крики страха и боли. То и дело кто-то пытается выскочить, но удар заостренными вилами отбрасывает несчастного назад так, что он скрывается под слоем кипящей смолы с головой.
Я шел прямо, демоны у котлов вытаращили глаза, насторожились. Все красные, как вареные раки, с такой же плотной хитиновой кожей, защищающей от жара и пронизывающего ветра, с массивными трезубцами в руках, словно украли у Посейдона и наделали дубликатов.
Напомнив себе, что у меня в руке меч Вельзевула – в аду все узнают его багровый рубин власти и могущества, – я удержал на лице выражение надменности и горделивого могущества и продолжил идти неспешно и по-хозяйски.
Демоны провожают меня взглядами, но с мест не сходят, заняты понятным и нужным трудом в рамках пенитенциарной системы.
От котлов мощно несет сухим жаром и запахом горящей смолы. Я двигался по прямой. Придется пройти и между двумя рядами котлов, а если попробую свернуть, то это наверняка истолкуют, как слабость, так что лучше и не пытаться.
Я все еще шагал с величавой осторожностью, делая вид, что это всего лишь важность: с короной на голове нужно ходить и держаться величаво.
Демоны опустили вилы и смотрели во все глаза, ошалело и непонимающе.
Я небрежно махнул рукой.
– Почему без песен, ребятушки-солдатушки?.. Ладно-ладно, это я пошутить изволил.
Миновал пару котлов и остался цел, жар как-то не действует, несколько капель из котла попали на рукав, но соскользнули на землю, не оставив следа, я взыграл, высокомерно посмотрел на работающих впереди с грешниками демонов.
– Эй ты, – сказал я, – со свиной мордой. Да-да, ты. Ответствуй громко и отчетливо, здесь только такая мелочь, как вы? А старшие хде?
Демон посмотрел на меня исподлобья, нагрубить не решился, хотя я его явно обидел, у него только нос, как у свиньи, а морда вполне пристойная.
– Здесь не мелочь, – проговорил он злым голосом.
Я усмехнулся.
– Ну да, не мелочь… Все примитивно, бедно, без выдумки… Хотя бы котлы поставили ровными рядами, легче самим ориентироваться. И дорогу сократит.
Он рыкнул:
– Мы не спешим. У нас впереди вечность.
– Тем более, – сказал я, – надо бы усовершенствовать кое-что, а то каленое железо… котлы с кипящей смолой… Стенки из чугуна? Сыродутного?
Он взглянул на меня в недоумении.
– А что, есть другой?
– Конечно, – заверил я. – Могу внести кое-какие рационализаторские предложения.
Он сказал раздраженно:
– Правила есть правила. Установлено еще во времена, когда вы дрались камнями и палками.
– И ничего не меняется?
Он жутко искривил харю со свиным пятачком так, что она в самом деле стала похожа на свиную.
– Кем?
– Ну да, – пробормотал я, – это как Конституция, нельзя менять, иначе потрясение основ. В данном случае потрясение основ Мироздания?
– Основ Мироздания, – повторил он грубо. – Ибо Мироздание – это единый Дом всего мира.
– Ого, – сказал я с уважением, – а бабы-то не знали… Хоромы Вельзевула ниже или дальше?
Он буркнул:
– У Вельзевула нет хоромов.
– А резиденция?
– Весь ад его резиденция, – ответил он резко. – Ничто не делается без его ведома, и, если ты его заинтересуешь, он призовет тебя…
– Призовет, – пробормотал я с опаской, – звучит устрашающе.
Он сказал с неприязнью:
– Лучше пусть наш повелитель, чем их.
Он указал пальцем наверх, вполне понятный жест, хотя понятия верха и низа пора пересмотреть, но ведь и деление ангелов на светлых и темных идет вовсе не по цвету.
Я ответил понятливо:
– Да-да, ты прав. Вообще здесь, уверен, все более правы чисто житейски, в то время как там наверху правы холодновато абстрактно.
Он протянул руку, указывая толстым пальцем с острым, как шип на спине доисторической рыбы, когтем.
– Иди вон туда.
– А что там?
– Вельзевул, если появится, то, скорее всего, там.
Равнина кажется бесконечной, но, к счастью, пересекаю ее поперек, а не вдоль, так что ладно, хотя некоторые пытки выглядят весьма любопытными: к примеру видел, как одних насильно кормят салом, а другим не дают, только дразнят, и даже непонятно, чьи муки страшнее.
Это навело на некоторые мысли философского плана, все такие обычаи для нас значат много, отказ или нарушение могут причинять даже соматические повреждения. Вообще психике не зря придается так много значения, хотя вроде бы она есть только у психов и прочих гуманитариев. Но я не берусь сказать, что здесь одни гуманитарии, хотя, конечно, в таком месте их должно быть абсолютное большинство, заслужили, нечего лезть в политику и мутить воду, про фракталы даже не слыхали, а умничают…
