– Она скромная, – сказал я. – И застенчивая. Но кухню все-таки охраняйте.
Глава 4
Лорд Робер остался у ворот, а мы неспешно пустили коней в сторону далекого холма с торчащей ввысь белой спицей, что в солнечном свете кажется раскаленной добела.
Бобик выскочил за нами вдогонку, пузо чуточку отвисает, морда довольная, на странного коня Азазеля тоже не обратил внимания, а я подумал, что, когда все это кончится, нужно как-то добиться, чтобы все вернулось на круги своя, то есть ангелы сидели там где-то у себя и не вмешивались в жизнь людей, как Светлые, так и Темные.
Более того, в связи с этими вот событиями хорошо бы воспользоваться ситуацией и ужесточить меры. Запретить любым ангелам не только вмешиваться, но и вообще появляться на земле, так как земля принадлежит человеку, рудники – шахтерам, замки – феодалам, а корона – мне.
Я покосился на Азазеля, выглядит довольным, все получилось, жизнь вообще-то хороша, даже при таком понижении в должности можно находить приятные моменты.
А для таких, мелькнула мысль, придется ввести какие-то правила. Типа того, что никто не смеет появляться на земле из ада или небес самовольно. Вот по моему милостивому разрешению немножко можно, но только под моим бдительным надзором и за некоторые мелкие услуги. Можно даже без интима. Хотя, конечно, если попросятся посетить землю Лилит или кто-то из высших демониц…
Я поспешно остановил разыгравшееся воображение. Что-то оно всегда уводит в эту сторону, мозг вообще-то не любит работать еще больше, чем я, повернулся к беспечно улыбающемуся Азазелю.
– Как ты это сделал? – спросил я с жадным интересом. – Ну, зарастил панцирь?
Он поморщился с высокомерием урожденного аристократа.
– Сожалею, сэр Ричард, но этому научить не могу.
– Жаль… а если не жадничать?
Он развел руками.
– Я повелитель металла, сэр Ричард. Мне это дано. Сама моя суть такова, что могу управлять металлами. Кто, как не я, научил людей добывать руду и выплавлять железо? Оно подчиняется… хотя и меньше, чем мне бы хотелось.
– Ой, – сказал я печально, – как жаль.
Он вздохнул.
– Мир рушится, забыл?
– Я же человек, – сообщил я. – Это вам, ангелам, все дано сразу и задарма! А мы, бедненькие, до всего докапываемся сами. Потому так жадно и хватаем любые знания. Даже крохи.
– Не сумеешь, – сказал он.
– Ну хоть чуточку!
– Ладно, – ответил он. – Если победим Маркус, тогда постараюсь кое-что передать в честь такого события. Но не раньше.
– Ловлю на слове, – сказал я. – А можешь сделать так, чтобы я мог бросать молот, не обжигая ладони? Он же из металла!
Он подумал, вздохнул.
– Ох, получу я за такое… Нам сразу было не велено что-то передавать людям, а мы сдуру не послушались. Благородные были, чистые, искренние…
Я сказал с сочувствием:
– Запрет был верен. Но сейчас его нарушили наши противники. Мы имеем полное право ответить тем же. Адекватно, хоть и не симметрично, но весьма в духе, ибо ты на земле, а здесь гуманные человеческие законы, что значит люпус люпусу люпус.
Он внимательно посмотрел мне в лицо.
– Говоришь так уверенно…
– Ангелы никогда не лгут, – сказал я, – но они неправы!.. Люди постоянно лгут, но в самом главном постоянно правы, если в целом… Ты видишь, мы выполняем как завет Господа плодиться и размножаться, так и своих пророков, чьи учения возвышают род человеческий. Потому можешь передать мне умение справляться с железом… хотя бы чтоб мог хватать горячую ручку молота… и тебе за это не всыплют, как в тот первый раз.
Он продолжал рассматривать меня пытливо.
– Уверен? Впрочем, если даже не уверен… могу попытаться. Но ты должен выдержать, если понимаешь, о чем речь…
– О чем? – спросил я настороженно.
– Ты смертный, – произнес он с ласковым пренебрежением. – Можешь убивать ангелов, но сам бесконечно слаб. В смысле, удар у тебя просто сокрушающий, но защиты почти нет. Потому подумай.
Я в самом деле подумал, глядя в его постоянно насмешливое лицо, поколебался, но Азазель в теле человека, а если выдерживает его тело смертного, то выдержит и мое. Во всяком случае, выдержать сможет хотя бы теоретически.
– Подумал, – сказал я. – Человек всегда идет на все, что его усиливает. Это у нас в крови.
– Хорошо, – сказал он, – дай руку и закрой глаза.
Он остановил коня и протянул руку, глядя насмешливо, но и серьезно. Я повернул арбогастра, чтобы лицом к лицу, наши ладони сомкнулись, я задержал дыхание и велел себе выдержать все-все, что ни случится, ибо человек создан с большим запасом, он должен выдержать все и даже чуточку больше.
Это было похоже, как если бы из его ладони начал переливаться в мою расплавленный металл. Я едва не заорал и почти выдернул руку, как нечто темное поднялось из меня в ответ, накрыло сознание, прокатилось волной по телу и даже покрыло изморозью мои горящие пальцы даже на другой руке.
Металл вливался и вливался, я чувствовал тяжелый жар, вселенскую тяжесть, внутри все сгорало и возрождалось, но уже, как я чувствовал, чуточку иное, словно восстанавливаются поврежденные ДНК, а то и вовсе оживают те, что достались от птиц, ящеров, рыб и даже трилобитов.
А затем боль ушла. Резко. Азазель всмотрелся в меня, ладонь убрал осторожно, взгляд не отводил, поинтересовался приглушенным голосом:
– И… как?
– Не знаю, – ответил я честно, – но вроде бы что-то получил. Странное чувство, что мне помогла та тьма, которую прихватил в странствиях.
Он разобрал повод и тихонько пустил коня в прежнем направлении. Рот его искривился в иронической ухмылке.
– Она давно, – сообщил он с непонятной издевкой, – слилась с той тьмой, что в тебе изначально. Так что не считай ее чужой. Человек вообще почти весь из тьмы, не знал?.. И только одна светлая искра в нем, которую Господь вдохнул в него при рождении.
– Я ее раздуваю, – сказал я быстро, – но осторожно. Я вообще-то человек осторожный, только жизнь такая, что переосторожничать нельзя и неодоосторожничать весьма обло! Вот и пищишь, как жаба под колесом. Идешь, как над пропастью по огненному мосту Сират, что не шире волоска с конской гривы и острия лезвия меча…
Он посмотрел с изумлением.
– А ты откуда знаешь про этот мост?
– Азраил, – сказал я, – тьфу, Азазель… человек все знания собирает, даже мусорные, как ему говорят. В том мусоре, что вообще-то не мусор, иногда отыскиваются такие жемчужные зерна!
Он покачал головой.
– Ничего не понял, но во всяком случае теперь можешь хватать молот. Каким бы тот ни был.
