– Ах, это вы, Ваше Величество!
– Пир все еще длится? – спросил я.
Она ответила с явным сожалением:
– Половина уже покинула зал, но самые стойкие еще пируют. Но оставаться дольше уже неприлично, пришлось вот отправиться в спальню… Она совсем рядом!
– Еще далеко до равноправия, – посочувствовал я. – Леди…
– Леди Сандианна, – подсказала она и добавила храбро: – Не проводите до двери? А то там в коридоре свеча погасла, так страшно, так страшно…
– Без проблем, – ответил я. – И даже плату не возьму. Прошу вас…
Я протянул ей руку. Обычно женщины едва-едва прикасаются кончиками пальцев, имитируя лишь впечатление, что их сопровождает мужчина, как и принято, но эта леди Сандианна взялась крепко, я ощутил и горячую ладонь, и пальцы, что с удовольствием легли на мою руку.
Светильник в коридоре возле ее двери в самом деле мертв, обе свечи догорели и утонули в чашечках воска. Леди Сандианна взялась за ручку двери, повернула голову в мою сторону, глаза ее хитро блеснули.
– Может быть, Ваше Величество, взглянет, как меня здесь устроили?
Трудно отказываться, когда говорят вот так, я кивнул, она распахнула дверь, мы переступили порог. Все мило, но, конечно, комнатка маленькая, кроме стола с двумя табуретками, вешалки для одежды и ложа, ничего больше.
– Странно, – сказал я, окинув мужским взглядом комнату, – такая роскошная женщина, однако почему-то одна…
Она сказала с завистью:
– Да женихи какие-то все мелкие, а то и вовсе никчемные!.. Повезло же вашей Франке, двух таких красавцев отхватила.
Я охнул:
– Откуда вы знаете?
Она прощебетала беспечно:
– Мы, женщины, все в мире знаем. Не обо всех, а вот о таком… Прошу вас, присядьте вот здесь! Не понимаю, почему ей, обычной провинциальной девице из мелкого королевства, достались в мужья двое безупречных героев, а мне, такой умной, красивой и замечательной, да еще дочери герцога Тюрингийского, самого древнего рода в этих землях, ни одного?
– Нет в жизни справедливости, – сообщил я ей удивительную новость. – Бывает, просто везет. Стоит лишь оказаться в нужном месте и в нужное время… Успокойтесь, леди Сандианна, вся жизнь такая бякова.
– Какая?
Я развел руками.
– Когда достойный человек теряет кошелек, а недостойный находит и присваивает, разве это справедливо? Но так везде на всех уровнях и во всем. Потому не стоит ждать подарков от судьбы. Нужно брать их самой.
Она посмотрела на меня очень серьезно.
– Да, вы правы.
Я не успел подняться, как она оказалась на моих коленях, прижалась горячей грудью, нежные руки обвили мою шею, а полные горячие губы прижались к моим.
Докаркался, мелькнула мысль. Нечего умничать перед женщинами. Они существа простые, изящные повороты речи не понимают и вообще не замечают, но суть ухватывают безошибочно. По ее логике я ее долго и упорно совращал, и вот она наконец-то уступила моим домогательствам.
Утром, когда я вошел в предоставленные нам покои, Азазель и Нехаштерон, прервав оживленный спор, разом повернулись в мою сторону.
Азазель шумно потянул носом, Нехаштерон смотрел заинтересованно, я сказал бодро:
– Утро красит красным цветом стены древнего… Как спалось?
– От тебя женщиной пахнет, – сказал Азазель обвиняюще. – А Нехаштерону только-только начинают сниться!
– Не начинают еще, – пожаловался Нехаштерон. – Это у тебя получается… Сэр Ричард, что-то еще узнали?
Азазель сказал с укором:
– Что можно узнать у женщины, очнись!.. О, спасибо, сэр Ричард, у вас фантазия разыгралась…
Я молча продолжал уставлять стол изысканными блюдами, это еще один щелчок по носу существам, полагающим, что монополия на их могущество, утонченность и величие будет длится вечно.
Азазель первым подсел к столу и начал хватать мясо, сыр и сладости вперемешку, быстро и жадно, как простолюдин или дикарь, Нехаштерон сперва тоже было цапнул просто, как волк или коза, но посмотрел на меня, замер, изучая это странное поведение и стараясь понять, почему так сдержан. Даже вроде бы начал постигать нечто высокое, заключенное в том, что животные инстинкты, которым поддался Азазель, я смиряю и держу в узде. Этому и служит вся это сложная кухня, церемониал и неестественные для живого существа манеры сдержанности, когда перед тобой соблазнительная еда, истекающая сладким соком, а ты еще выпендриваешься…
– Кроме четверки, – сказал я, – присматривающей за сторонами света, еще архангелы есть?
Азазель промолчал с набитым ртом, только мыкнул нечто нечленораздельное, зато Нехаштерон ответил живо:
– Еще три. Регуэль, Иерахмиэль и Сариэль. Кроме того, масса ангелов, которых люди назвали бы рядовыми.
– Сколько их? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Когда-то было сто тысяч, теперь сорок девять миллионов. Сами понимаете, сэр Ричард, когда столько, предателю появиться больше шансов, чем в наше старое доброе время.
Я сказал с сомнением:
– Думаете, кто-то из мелочи?
– Скорее всего.
– Лучше бы так, – согласился я. – Но если кто-то из высших…
– Высшие, – сказал он, – маловероятно.
– А Люцифер? – напомнил я. – Никого не было выше среди ангелов, никто не был так близок к Господу!..
Он сказал нехотя:
– Да, верно, сорвался. Но тогда все было внове! Даже гордыня. Теперь кто-то научился, глядя на людей, кто-то остался таким же. Но те, кто не изменился, вовсе не по уму…
– А по преданности, – согласился я. – Азазель это уже говорил. Но вообще-то нам не так важно, преданы Творцу по убеждениям или слепо. Потому Михаил, пусть и дурак, но он честный дурак, преданный дурак. И будет любим Господом, так как с ним нет хлопот.
Азазель проглотил такой огромный кус мяса, что по горлу прошло утолщение, словно удав проглотил кролика, посмотрел на меня с недоверием и даже легким презрением.
– Ну вы и наглец, сэр… Почему так уверенно говорите за Господа?
Я ответил с усилием, чувствуя себя святотатцем, но в то же время и ощущая странную правоту:
– Разве я не по Его образу и подобию?
Он дернулся, глаза расширились в изумлении, словно впервые услышал, хотя, думаю, слышал настолько часто, что смысл просто ускользал.
– Ну, – сказал он наконец, – люди туповаты, все понимают буквально. У Создателя нет образа. Вообще.
– А кто говорит о внешности? – спросил я.
Он помолчал, рассматривая меня с нехорошим изумлением.
– Хотите сказать, эта ваша дурость, броски из одной крайности в другую, ложь, притворство, злобность, трусость, неоправданный героизм, скупость, чревоугодие… да все вам можно поставить в вину!.. И все это от Господа?
