– Я за нее отвечу, – ответил я, – на Страшном суде. А ты отвечай здесь и сейчас.
Он повысил голос, крылья за спиной начали подниматься, напоминая о его ранге архистратига.
– Ты требуешь ответа от меня? Главы небесных ангелов?
– Именно, – сказал я. – Ты это организовал или кто-то за твоей спиной?.. Если не ты, во что я все-таки верю, то узнай, кто из ангелов погиб, с кем эти погибшие в последнее время общались, пока были не совсем погибшие… а погибшие в другом смысле, но такое высокое понимание тебе вряд ли доступно. В общем, допроси тех, узнай, что замышляли…
Он сказал резко:
– Смертный! Ты хоть представляешь своим жалким умишком, с кем разговариваешь?
– Мне твой ранг неважен, – отрубил я. – Он там, понял?.. Не буду показывать пальцем, я же не доисторический ангел, а вполне культурный современный человек эпохи развитого средневековья. Почти интеллигент, но вооруженный. Да, вооруженный интеллигент! Не видел такого? Я тоже, но это не отменяет законов природы. Здесь ты в гостях, намекаю как бы изысканно и учтиво! У меня, смертного. И соблюдай наши законы, будь я даже папуас. Сейчас же весьма даю тебе указание разобраться, кто из Светлых, то бишь ультраправых, помог преступной деятельности!.. На моей территории человека. Это дипломатический протест в виде явно и ясно выраженной вербальной ноты на государственном уровне суверенных интересов и демократии.
Он посмотрел свысока и с невыразимым презрением.
– Даже указание? Такое вот существо?
– Да, – сказал я еще тверже, хоть голос пару раз дрогнул, но у Михаила, как у воина, чувствительности не больше, чем у ледников на полюсе, хрен заметит, – именно указание, если ты все еще один из четырех архангелов. Учти, ты тоже на подозрении!
Он картинно вскинул брови.
– Я?
– Ты в общем числе, – уточнил я. – Возможно, помощь мятежникам пришла от ангелов второго уровня или третьего уровня. Я не знаю вашей иерархии, да и не королевское дело разбираться в степенях важности между слугами. Просто разберись и выяви виновных. А я уж решу по результатам.
Он захохотал, запрокидывая голову. Смех становился все громче и победнее, уже сотрясал вселенную, мне страстно захотелось плотно зажать ладонями уши и присесть, но я терпел, а пылающая фигура вспыхнула немыслимо ярко, исчезла, оставив после себя черное пятно, похожее на дыру в пространстве.
Я стиснул челюсти, кровь громко стучит в висках, Михаил так и не ответил, проведет ли расследование или проигнорирует мои слова. Но хотя бы появится определенность, на чьей он стороне.
За дверью тихо, уже все в замке знают, что в верхних покоях Его Величества короля Ричарда происходит что-то пугающе страшное, да и лорд Робер, оставив охрану перед моей дверью, велел никого не подпускать и близко, дабы не нарушать высоких дум и всяких мыслей Его королевского Величества.
Я перевел дыхание, сказал негромко:
– Азазель! Я знаю, ты уже развлекаешься… но я все-таки переговорил с Михаилом.
Спустя долгую минуту в комнате вспыхнуло такое жаркое зарево, что я отшатнулся и подумал сердито, что исчезал без эффектов, зачем же сейчас, или это обязательный ритуал?
Он вышел из багрового огня, подчеркнуто веселый и франтоватый, на лице живейший интерес, ладную фигуру красиво обтягивает точно скроенный по ней панцирь из толстой кожи в три слоя.
– Ого!.. – сказал он поощрительно. – Времени зря не теряешь.
– Я ничего не теряю, – заявил я. – Кроме того, что все-таки теряется.
Он придвинул стул и сел на него верхом, лицом к спинке, положив на нее руки, а я запнулся, прикидывая, с чего начать.
Никто из ангелов не волен являться людям в истинном обличье, разве что подвижникам и аскетам в их кельях, это за их заслуги, да и то лишь наедине, а на людях обязаны быть неотличимыми от простых и серых.
Даже два высших архангела, Гавриил и Уриил, посетили Содом и Гоморру под личиной обычных путников. Веселые горожане, живущие в атмосфере демократии, толерантности и либеральных ценностей, хотели их поприветствовать в духе свобод и открытости общества, но ангелы почему-то воспротивились и, побитые и в порванной одежде, спрятались у Лота, не раскрывая никому своих лиц.
Передо мной Михаил появлялся во всем блеске и могуществе ангела, когда я бывал в одиночестве, потому сейчас Азазель выглядит крепким и бывалым воякой, побывавшим в ряде сражений.
В прошлые разы даже барон Робер не заподозрил в нем одного из самых известных ангелов-мятежников, хотя и почуял вообще-то крутого и крепкого дядю, умеющего бить и принимать удары. Только маги смотрели с великим подозрением, но помалкивали, им самим нужно держаться так, чтобы поменьше обращать на себя внимание.
– Потому, – закончил я объяснять Азазелю, – и тот ангел, который помог злодеям выбраться из ада, наверняка косил под человека, не раскрывая всех своих возможностей.
Он молча захватил стул и вышел на балкон. Половина неба уже охвачена диким огнем, багровые облака намертво застыли в беге и простоят до утра, а страшный выпуклый диск Маркуса почти не виден в этом буйстве красок.
Я создал по фужеру вина, один сунул Азазелю, с другим сел напротив, чуть ли не впервые в жизни вот так без всякого дела, как, наверное, буду сидеть, когда стану совсем старым.
Солнце опускается настолько медленно, что выглядит приварившимся к раскаленному небосводу, пылающий закат напоминает ад, для меня это экзотика, а для Азазеля, наверное, неприятное воспоминание, хотя он и проводит больше времени здесь, на земле.
Он сделал неспешный глоток, на лице отразилось удовольствие, переходящее в наслаждение, со вздохом опустил фужер.
– Создатель все равно видит, – обронил он задумчиво, – видит всё и всех. Но ты прав, он и раньше допускал, что небесные ангелы посещают мир людей неузнанными, если только ни в чем не проявляют своей сущности.
– Зачем?
Он посмотрел на меня в удивлении.
– Чтоб убедились в своей ошибке. Человек, по его мнению, достоин уважения, несмотря на свою слабость и хрупкость. Правда, все равно мало кто поймет и примет, ибо истинный замысел Творца скрыт, но Господь терпелив.
– Рискованно, – сказал я.
– Думаешь?
Я зябко поежился.
– Твой старый друг Гагрателен был хорош. Будь у него меч чуть длиннее…
– Но длиннее оказался у тебя, – заметил Азазель.
– У меня руки длиннее, – сказал я.
– Думаешь, Михаил станет разбираться с тем, что ты ему сообщил?
– Станет, – ответил я, но ощутил, что уверенности в моем голосе мало. – Если кто-то из небесного воинства рискнул помочь бежать из ада, это же подрыв авторитета и власти Михаила, верховного архистратига!
– Командует всеми Метатрон, – напомнил Азазель.
