— Нет, — махнул рукой темный. — Вчера еще видел. Думай. Вилка, ложка, открывалка… Часы! Часы же у тебя были?
— Да. Вот. — Парень вынул что-то из ящичка стола и подал колдуну.
— Это часы? — скривился тот, брезгливо откладывая простенькие часики с электронным табло. — Давай считать, что ты пошутил.
— Ну извини, — окрысился Сережка, — хотел швейцарский хронометр купить, как у тебя, да пяти баксов не хватило.
— Верю. Как раз столько ты днем раньше потратил на этот образец народного китайского творчества.
— В глаз хочешь? — без обиняков предложил Серый.
— Не хочу, — спокойно, как от чая с плюшками, отказался колдун. — Вспоминай, что еще у тебя было.
— Больше ничего.
— Точно? — Мужчина снова взял со стола нож, открыл, пальцем проверил остроту лезвия и со щелчком закрыл. — Что ж, бывает и так.
Уйти сразу же не получилось. Вероника Николаевна настояла, чтобы мы покушали горяченького. Темный рассыпался в комплиментах хозяйке, попутно обругав неумеху-племянницу, сутки пичкающую его бутербродами, и сожрал две тарелки борща. Тетя Вера млела и наверняка внимания не обратила на то, что гость «забыл» представиться.
— Был рад познакомиться, — сказал он ей, задержавшись на выходе. — Я знаю, что именно так говорят, прощаясь, но это совершенно искренне.
— И взаимно, — улыбнулась женщина.
Она вдруг покачнулась, схватившись за грудь, и колдун, опередив Сергея, придержал ее за локоть. Лицо его на миг искривилось, словно от боли.
— Мама? — встревожился Серый. — Сердце? Опять?
— Да нет, — проговорила она медленно, прислушиваясь к себе. — Кольнуло и отпустило. Вы идите, милый, идите. Хорошо вам отдохнуть.
В дверях темный оступился, но не упал, ухватившись за косяк. Вышел на лестничную площадку и подошел к лифту.
— Не по лестнице? — удивилась я.
Он повернул к нам побледневшее лицо, неопределенно махнул рукой.
— Пойдем, — подтолкнул меня в спину Сережка.
В лифте он молча смотрел в спину отвернувшегося к стене мужчины, а на первом этаже, выйдя и оглядевшись, заступил направившемуся к двери на улицу темному путь:
— Спасибо.
Колдун посмотрел на протянутую руку и усмехнулся. Усмешка вышла кривой и болезненной.
— Не за что. — Он откашлялся и сплюнул себе под ноги розовой пеной. — Это временный эффект. Как раз на пару недель. Твоей матери нужна операция, и чем скорее, тем лучше. Иначе за год загнется.
Он оттолкнул парня с дороги и вышел из подъезда. Когда приехали ко мне, резко, без обычных своих экивоков, потребовал чаю:
— И не эту бурду в пакетиках. Там у тебя пачка крупнолистового стоит.
Выкать он тоже перестал и вообще превратился в натурального хама, и если бы не Сережка, черта с два я стала бы готовить ему чай, даже «бурды в пакетиках» не дождался бы… Но он никакого не дождался — уснул в бабулином кресле.
А пока я была в ванной (забралась на пару минут под душ), куда-то исчез Серый.
ГЛАВА 3
Разбуженный всего через полчаса сна колдун являл собой страшное зрелище — как говорят, не для слабонервных. Но если я и нервничала, то не из-за него, а из-за Сережки. И плевать мне на злобные взгляды и косые ухмылки: надо же, мокрая женщина в полотенце посмела потревожить их темнейшество! И да, я знаю, что ему нужно было отдохнуть, не дура и не слепая — поняла, на что ушли силы. Но Серого там, может быть, прямо сейчас убивают!
— Чай заварился?
Вопрос был неуместен настолько, что я даже не возмущалась, только кивнула в ответ.
Он прошел на кухню, заглянул в фарфоровый чайничек, достал из шкафа чашку и налил себе остывшей заварки. Разбавил кипятком и опять пошел в комнату. Вернулся с пачкой сигарет. Закурил.
— Нужно что-то делать!
— Вам нужно одеться. — Колдун устало провел рукой по лицу. — А мне побриться.
Поняв, что ничего другого от него не услышу, я ушла в спальню. Натянула шорты и футболку, зачесала назад влажные волосы. Потом долго смотрела, как прыгают на стеклянную стенку мышки, пытаясь выбраться из банки, слушала, как шумит в ванной вода и ходит туда-сюда по квартире темный. Комнаты наполнились табачным дымом, и в какой-то момент я пожалела, что не имею этой дурной привычки, — даже руки занять было нечем.
Наконец на втором часу ожидания щелкнул дверной замок.
Выскочив в коридор, я безо всяких расспросов бросилась Серому на шею.
— Инцидент исчерпан? — спросил из-за моей спины колдун. — Тогда извольте не мешать мне хотя бы час. И если еще кто-нибудь решит покинуть квартиру, пусть сразу оставит записку: «В смерти моей прошу никого не винить».
Он закрыл за собой дверь, и я слышала, как заскрипел старый бабушкин диванчик.
Сережка обнял меня за талию и, легко приподняв, внес в комнату. Опустил на пол. Ткнулся носом в макушку.
— Насть, я тут…
В руках у него был точно такой же пакет, с которым утром вернулся с прогулки темный, и я нервно хихикнула:
— Мышей принес?
— Нет. Вот.
Он принялся выкладывать на постель аккуратные пачки денег. Одна, две, три…
— Ты что, банк ограбил? — Я присела на кровать рядом с этими несметными богатствами и недоверчиво ткнула стопку купюр пальцем: авось растает в воздухе.
Не растаяла.
— Нет, но в банке был. Счет закрыл.
Он сгреб деньги и положил мне на колени.
— Спрячь пока куда-нибудь. А потом… Ты же слышала, что он сказал? Про маму, про операцию? А мне, так вышло, кроме тебя и доверить это некому. Друзей не нажил — так, приятели. А Светка… Безалаберная она. Да и своих проблем хватает: с бывшим судится, мелкий нервы мотает. Затянет еще, а надо срочно.
— Сереж…
— Мы же палочку-оживлялочку не нашли, значит, никакие темные силы за меня не вступятся. Придет задохлик с колом, или в святой воде утопят — и плевать им, что я не шиплю…
— Дурак! — Я рассерженно стукнула его ладонью по лбу.
— Может быть. Но лучше перестраховаться.
Едва он это сказал, в дверь позвонили.
Сбросив деньги на постель, я кинулась в коридор. Сережка за мной. А из второй комнаты с пистолетом в руке вышел темный, остановился у вешалки и передернул затвор.
— Думаешь, они? — спросил Серый.
— Без разницы, — отозвался колдун хмуро. — Просто пристрелю того, кто мешает мне спать.
— Не нужно никого стрелять, — попросила я, посмотрев в глазок. — Это ко мне.
Сначала в приоткрывшуюся дверь просунулась рука с пожухлым букетиком ромашек, потом загорелая физиономия Игорька.
