— Ма-ам? — Незамеченная сразу странность больно стукнула по темечку. — Ты какого Андрея мне телефон дала?
— А ты какого спрашивала? — удивилась вопросу родительница. — Я думала, доктора того, что с тобой приходил. Не его?
— Его. — Голос внезапно охрип, и в горле запершило. — А ты откуда знаешь, как его зовут?
— Спросила еще при первой встрече. Надо же как-то обращаться? Он сказал: Андрей, можно без отчества… Настюш, ты что? Ты плачешь?
Нет, я не плакала — я смеялась. Натуральная истерика, и поблизости никого, кто мог бы отвесить мне пощечину и прекратить этот дикий гогот. Просто спросила! Спросила! Почему я до такого не додумалась? Ни я, ни Сережка? Просто спросить. Вряд ли он представился бы старым прозвищем. Вот так и теряются имена, которые никого не интересуют…
С трудом попадая в нужные кнопки, я набрала номер, и смех сменился слезами: приятный женский голос сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети и предложил оставить сообщение.
На часах было уже восемь.
— Ох, быть беде, Настюшка, — причитал домовой. — Быть беде. Куда ж ты на ночь глядя пойдешь-то?
— Куда надо!
Кое-как натянула брюки — к разбитому лицу прилагался здоровенный синяк на ноге. Обула кроссовки.
— Петрович, ключ от чердака где?
— Так этот твой забрал.
Ясно. Все предусмотрел, Андрюша?
— Запасной есть?
— Ох, Настюшка…
— Есть? Или мне гвоздодер брать?
— Есть-есть… Как не быть?
К моему удивлению, чердачный люк оказался открыт. Причину этого я поняла, выбравшись на крышу: у вентиляционной трубы скучал Женя-пиротехник.
Действительно, все предусмотрел.
— Хороший вечер, — поздоровался, заметив меня, оборотень. — Можно фейерверк устроить.
Фейерверк устроили и без него. Голова взорвалась болью, и перед глазами вспыхнули мириады ярких звезд.
Он умрет. Все уже решено!
Я пошатнулась, взмахнула рукой в поисках опоры…
Спаси!
…и покатилась по ребристому шиферу.
— Ей вообще в больницу надо! — уверял кого-то по телефону Влад. — Может, сотрясение… Отключилась, и все. Если бы Жека не поймал…
Я снова лежала в постели с мокрой тряпкой на голове, а рядом восседал комок шерсти и нервов. Петрович в расстроенных чувствах даже с образом не определился.
— Ох, Настюшка…
Каждое воспоминание о словах баньши сопровождалось слабостью и головокружением, но в этот раз было совсем плохо. То ли оттого, что голова еще не отошла после встречи с утренним гостем, то ли сказывалась близость того самого дня, когда предсказанию Нат суждено было исполниться.
— Да, я понимаю. — Режиссер расхаживал в коридоре перед моей дверью. — Нет… Да. Хорошо. Сейчас посмотрю.
Он заглянул в спальню, заметил, что я уже пришла в себя, и шагнул в комнату, протягивая телефон:
— Держи, тебя. Сокол.
Ради этого нужно было всего лишь почти свалиться с крыши…
— Что ж тебе все неймется? — Голос, который я так мечтала услышать в течение этого безумного дня, теплотой не радовал. — Встречи с приятелем Ван Дейка не хватило, пошла дальше приключения искать? Ты понимаешь, что я не могу все бросать каждый раз, когда Влад звонит и сообщает, что у тебя какие-то проблемы? Неужели трудно спокойно пересидеть эти пару дней? Что ты на крыше забыла среди ночи?
Никакая не ночь — на часах всего десять. Но я не смогла возразить: от его резкого, даже грубого тона на глаза навернулись слезы, и вдруг трудно стало дышать. И этого я ждала?
— Ася, я с тобой говорю.
— Разве? — выдавила я через силу. — Со мной ты не так говорил…
Тишина и неожиданно, совершенно не к месту, громкий обидный смех.
— О, боже. Так ты из-за этого? Подожди. — Там у него хлопнула дверь, и к звукам добавился уличный шум: урчание моторов и звон проехавшего невдалеке трамвая — видимо, вышел на балкон. — Ася, я не знаю, что ты уже себе придумала, но прошу, не нужно названивать и бегать по крышам, чтобы поделиться со мной своими фантазиями. Во-первых, я немного занят, если ты не забыла, спасаю твоего друга Сережу. А во-вторых, мне это не интересно.
Стиснув зубы, я проглотила его последнюю фразу и постаралась как можно спокойнее произнести:
— Я помню, что ты занят, но мне нужно тебя увидеть.
— Да ни черта тебе не нужно, кроме мужика под боком, — зло прошипел он в трубку. — Это у вас гормональное, Анастасия Валерьевна, поверьте мнению врача. Только я специализируюсь в другой области, извините. Ничем не могу помочь.
— Андрей, я…
— Ты не оставляешь мне выбора. Я же просил тебя не мешать?
Я понимала, что он сейчас сделает, понимала, что нужно отключить телефон или хотя бы убрать трубку от уха, но тем не менее продолжала слушать…
— Спи.
Господи, сколько же мож…
ГЛАВА 21
Мобильный разрывался, мигал, вибрировал, подпрыгивал по полу. Я увидела его, приоткрыв глаза, потянулась было… Зевнула и перевернулась на другой бок.
Телефон не умолкал.
И кому это не терпится пообщаться в такую рань? За окнами едва светло, а на часах… Половина девятого! Черт, значит, это не утро?!
Я кубарем скатилась с постели и подхватила готовый отключиться телефон.
— Да!
— Вербицкая, ты что, спишь?
Сплю, Игорек, ты не представляешь, как я сплю…
— Я чего звоню…
— Игорь, какое сегодня число? — перебила я не успевшего изложить суть вопроса админа.
— Первое, — ответил он удивленно.
День да ночь — сутки прочь. Молодец, Андрюша. Силен.
— Вербицкая, ты там бухаешь, что ли? Эй, слышишь меня?
Глаза слипались, голова кружилась, отчаянно хотелось возвратиться в кровать или свернуться калачиком прямо на полу…
— Слышу, Игорек. Нормально… Спасибо, что разбудил.
— Ну так! Долг платежом… того…
Кофе. Срочно кофе!
— Вербицкая, слышь, я чего звоню. Тебе больничный еще нужен или как? Я вчера у Айболита забрал, могу подвезти, если хочешь. Я ж на колесах…
— Не надо. — Я кое-как добралась до кухни и поставила чайник. — Давай в другой день. Или… На колесах, говоришь?
— Ага. Зверь-машина! Хочешь, свожу куда-нибудь? Без лишнего, естественно, так, посидим, пообщаемся:
— Хочу.
Программист умолк, сбитый с толку столь скорым «да» и вообще согласием, но быстро пришел в себя.
