— Крышка пустая.
— Двигай внутрь. И тоже давай там… без геройства, — Орлов заметно ожил.
Крыша пустовала, и это значило, что враг не успел занять выгодную позицию. Или — не смог. Вряд ли их тут было много. Иначе встретили бы пробирающихся сюда бойцов шквальным огнем, да положили между оградой и корпусом станции. Скорее всего, неведомый противник спрятался внутри ЛАЭС. Или подбирался к залам реакторов, в чем полковник почти не сомневался.
— Есть без геройства! — Майор повернулся, взмахнул рукой, призывая своих бойцов: — По одному, с прикрытием! Работаем тихо.
Спецназовцы двинулись вперед. Окружили крыльцо, притаились у стеклянной двери электростанции. Осторожно приоткрыли ее, выждали какое-то время. Затем в коридор стремительно ринулся Ветров. За ним исчезли турок, Сенька Бой и чуть позже спустившийся Рыжий.
И откуда только силы взялись? Словно и не выдержали только что долгое и трудное сражение.
Майор присел у дверного косяка, посматривая внутрь. Услышав возглас Ветрова, который держал под прицелом весь коридор, поднялся и шагнул вперед. В двери оглянулся.
— Слухай,
[4]
Орлов…
— Попрощаться решил, спецназ? — хмыкнул полковник. — Тогда до свиданья. Зачистите помещение и захватите зал управления. Тогда появится шанс, что станцию не взорвут.
— Ты не понял, — покачал головой Свистюк. — Свое задание я прекрасно помню. И прощаться с тобой не буду. Мы еще выпьем, старый ты алкаш.
Орлов проигнорировал вопиющее нарушение субординации на глазах у подчиненных. Свистюк был его давним другом и боевым товарищем; друзья обращают внимание на количество звездочек только в случае, когда необходимо подчиняться приказам. Потому полковник лишь вопросительно поднял брови.
— Я тут прикинул в уме… Стреляли с трех точек. — Майор обвел взглядом расстрелянные тела. — Один стоял у ворот, другой — на правом краю построения. А третий вот здесь — где я. Эффективно сработали, раз всех положили. Причем работали только тремя автоматами.
Слова Свистюка оборвались, неслышимые за грохотом снайперских винтовок — стрелки заметили врага.
— Вали уже, следопыт! — крикнул полковник. — Раз их всего трое — легкая у тебя сейчас работа. Чтобы мне ушей принес. Свежих! И желательно, чтобы один с языком остался. Понял?
Майор кивнул и скрылся за дверью.
— Эй, орлики! — уже кричал своим бойцам Орлов. — «Утес» на крышу тащите! Сверху видать лучше будет! Да быстрее, если жизнь дорога! Боровцев! Сколько у тебя осталось людей?
Лейтенант, весь перепачканный, совсем молодой, привычно вытянулся.
— Пятеро со мной. Все с автоматами. Двое — легко ранены, но остались в строю.
— Пятеро… — крякнул полковник. Пять уцелевших от взвода бойцов — это даже не поражение. Это настоящая трагедия для командира. — Пулемета нет?
Взводный вздохнул.
— Ладно. Возьми вон у Иванова. Вместе с пулеметчиком. Задача — обогнуть здание и прикрыть его с тыла. Не идиоты же они, все время переть в лоб! Действуй! Удачи, лейтенант!
Орлов вздохнул и втайне от всех перекрестился. Сейчас хлебнуть бы грамм двести, да только нельзя. И почему-то в памяти вдруг всплыла знакомая с детства строка. «Это есть наш последний и решительный…»
Даже на первый взгляд было ясно, что при массированной атаке противника горстка бойцов не продержится и часа. Оставалось надеяться, что власти заметят пальбу в окрестностях большого города и прибудет подмога. И что у противника уже тоже нет сил — проредили его изрядно, а еще и нападение с тыла должно было повлечь немалые потери. Не зря же стрельба настолько вялая.
— Неужели никто хотя бы не вызвал полицию? — прошептал полковник, посматривая на затянутое дымами ночное небо. — Должны же слышать стрельбу! Где помощь, бля?!
Махнул в сердцах рукой. Рыкнул что-то нелестное сидящим у стены журналистам. Засел напротив ворот, плечом к плечу со своими бойцами.
Густые щупальца дыма стелились над ЛАЭС. Объятая пламенем земля исходила седым курчавым паром. У стен кто-то кашлял, задыхаясь от ядовитого смрада. Не понять, надсаживается ли там вражеский боец или умирает раненый свой.
Враг не двигался. Изредка кто-то лениво постреливал, скорее напоминая о себе, чем целясь по снайперам на крыше электростанции. Ракетные установки и минометы больше не плевались смертью. Казалось, вместе с ночью на землю опустилась апатия. Все заснуло, окунувшись в холодные объятия смерти и боли.
Так плохо было разве что в Первую чеченскую, когда демократические политики преступно бросали солдат на убой, дабы скрыть собственные преступления. Но там шла война, и вокруг был Кавказ, а здесь — можно сказать, окрестности второго по значимости из российских городов. По идее, как раз здесь власть должна стремиться защитить себя.
Но и армия стала намного слабее, чем была даже в эпоху развала. Без тыловых служб, почти без штабов… В этих условиях, даже если в Питере уже знают о нападении, пока смогут организовать новую колонну, наметят маршруты движения, подберут все нужное, в самом лучшем случае уже наступит утро. То самое, до которого еще надо дожить.
Довольно скоро из здания ЛАЭС появился Свистюк и с заметной гордостью доложил, что можно перебазироваться на первый этаж.
— На первом чисто. Хлопцы занимаются вторым, — сказал он. — Тоннели к энергоблокам контролируем.
Теперь практически весь отряд срочно перебрался под защиту стен. Организовали некое подобие круговой обороны — насколько хватало людей. Солдаты выволокли из комнат в коридор тяжелые, еще советские, столы. Соорудили баррикаду перед дверью в комплекс. Двое с автоматами засели по обе ее стороны. Остальных бойцов старательно распределили так, чтобы по возможности перекрывать все подходы к зданию.
В одной из комнат организовали подобие штаба напополам с лазаретом. Здесь положили раненых, рядом беспомощно хлопотали журналисты, сетуя на отсутствие бинтов и медикаментов. Тут же расположился полковник, уселся рядом с бесполезной рацией. Задумчиво уставился в окно, поблагодарил провидение за то, что эту сторону здания прикрывает высокая внешняя стена.
Расставленные на крыше снайперы то и дело давали о себе знать сухими щелчками — звуки выстрелов крупнокалиберных винтовок были слышны даже здесь, за многослойным пирогом из бетона и железа. Изредка в работу включался крупнокалиберный пулемет. Давал короткую очередь и сразу умолкал. Патронов к «Утесу» было немного, и следовало по возможности приберечь их до возможного приступа.
Периметр вокруг ЛАЭС простреливался почти полностью. Территория внизу — голое пространство, усыпанное телами, — раскинулась перед прицелами снайперских винтовок как на ладони. Единственное «глухое» место, куда не могла добраться пуля, располагалось у последних ворот. Там нависала стена, а вход защищали бронированные створки. Противник было попробовал штурмовать — короткими перебежками двинулся мимо развороченных грузовиков. Но после неспешного методичного гавканья двух В-94 и басовитого пулеметного лая отступили, оставив восемь тел в маскировочных комбинезонах.
