— Вы же охрана, — удивился Роман. — Вам что, оружия не положено?
— Нам с Зеньком давно кроме зарплаты и пенсии ничего не дают. Старые мы. Из жалости Дмитрий Иванович нас на вольные хлеба не отправил, когда пора пришла. Куда нам? Квартиры есть, а семей-то нету. У Зенька сын как разбился в восьмидесятых, так никого и не было. А я не женился никогда. Потому как умный.
— Запомню на будущее, — улыбнулся Ветров.
— Запомни-запомни, — поддакнул старик. Приосанился: — Полный кавалер орденов Славы Иван Петрович Сохан дурного не посоветует. Не женись до тех пор, пока не влюбишься. Влюбишься — все равно не женись. Девушку замуж веди только в том случае, когда она тебе через два года не надоела. Ну, или после войны дождалась…
— Иван Петрович, — обратился из коридора майор Свистюк, — не поймите неправильно. У нас каждая секунда весом со свинец — золото прячется. Чем вы можете доказать, что не имеете отношения к террористам?
— Двумя террористами, — просто ответил старик. — Юра мне подсказывает, что вас там, в коридоре, четыре человека. Выходите, не бойтесь. Стрелять не стану, — умолк на время, добавил: — Пока сами не дернетесь. Идемте, посмотрите на этих змеев.
— Я один подойду, — частично согласился Свистюк. — Мне за подчиненных боязно.
— Пожалуйста, — пригласил Сохан.
Майор вышел на лестничную площадку и остановился рядом с Ветровым.
— Идем, — подтолкнул он парня.
Ветер последовал за Свистюком, отмечая, что напряженные ноги перестают дрожать.
«Ох, и напугал же меня старичок, — думал Ветров. — До потери пульса и всех продуктов пищеварения. Точно Еленку брошу! Сделала из меня сентиментальную тряпку!»
Охранник держался чуть позади спецназовцев. «Калашников» в его подрагивающих руках выглядел бы комично, если бы не странная манера старика держать оружие. Одного взгляда было достаточно, чтобы осознать: этот человек с автоматом в руках родился и немедленно им воспользуется в случае необходимости.
Комната управления атомной электростанцией оказалась просторным светлым залом. Здесь без труда мог бы разместиться и бронетранспортер, и даже танк. Белоснежные стены рябели экранами разнообразных датчиков. Под потолком, на прямоугольных мониторах, мерцали непонятные спецназовцам диаграммы, формулы и схемы. Через каждые десять метров — электронные часы. У каждой стены, окружая комнату правильным полукольцом, обрывавшимся за полметра от дверного косяка, располагались компьютерные столы. Вернее, выполненные в виде столов агрегаты, напичканные электроникой. Везде никелированные ручки, разноцветные переключатели, таблички и мириады цифр в маленьких окошках.
Три пустых стола и два десятка офисных кресел, расставленных в центре управленческой, выглядели совсем неуместно в этом царстве вычислительных машин. Ветрову представилось, будто на этом месте должны бы гудеть мощнейшие генераторы или какая-нибудь голограмма из фантастического фильма.
Блестел новенький кафель на полу. В одной из полукруглых стен что-то деловито пощелкивало. Электронная утопия, сияющая чистотой и порядком.
Вот только пахло здесь не очень приятно. Роману запах напомнил о поликлинике или о военном госпитале. Кроме того, в воздухе витал привкус свежей крови и мертвечины.
— Вот, — старик указал себе под ноги.
На блестящих плитках, слева от двери, лежали два тела. Молодые мужчины. Один в запятнанном кровью халате с табличкой «Петр Афанасьевич Кац, зам. глав. инженера». Второй одет в красную с бурыми пятнами форму, «Бернов Олег, охрана». Рядом с трупами валялся обломок пожарного багра. Вокруг — загустевшая лужа крови.
Роман лишь мельком посмотрел на рваные раны поперек горла инженера и на груди охранника. Отвел глаза.
Майор восхищенно охнул.
— И как вы их так?
— За дверью стоял. — Взгляд старика рассеянно блуждал по комнате. — Когда вошли, первого по горлу полоснул. А второй и вовсе сам подставился. Бросился грудью, и нет его. Кто прошел штыковые бои в Сталинграде, еще не на такое способен.
— Таких бы хлопцев побольше, — мечтательно протянул Свистюк. — Мы бы весь мир в кулаке держали.
— Не держали бы, — отрезал господин Сохан. — Жили бы все в мире и спокойствии. А пенсия была бы две тысячи евро в месяц.
— Действительно, — согласился майор. Добавил: — Все сходится, Иван Петрович. И мои наблюдения, и ваши слова, и краткий рассказ вашего сослуживца.
— Это какого сослуживца? — полюбопытствовал старик. — Юрки? Да вы его не слушайте. Он часто байки травит, когда водки выпьет. Я вот не пью — всегда серьезно говорю.
— Юрку не видел. Я про Зенька, — поджал губы майор. Ему было неприятно сообщать охраннику о гибели его товарища.
— О, вы с Зеньком познакомились? — обрадовался Иван Петрович. — И как он там?
— Погиб, — играя желваками на скулах, сказал Свистюк. Кратко рассказал о том, что второй охранник в неравном бою зарезал одного из террористов.
— Ох ты, незадача какая. — Старик медленно прошаркал ногами в центр комнаты. Рухнул в кресло. Сгорбился, будто на него вдруг навалилась тяжелая ноша прожитых годов. — Что же он там Нинке про меня наговорит! Слышишь, Юра, может его догнать? А то ведь расскажет, что мы с тобой за той девицей с Прибалтики в шестьдесят втором ухаживали…
— Зови парней, — вполголоса скомандовал Роману майор. — И доложи полковнику, что в случае необходимости можем отступать сюда.
— Есть.
Ветер бросился на лестницу.
Старик все время бормотал себе под нос. Поднимался с кресла, нервно расхаживал по комнате. Когда в управленческой появились спецназовцы, сообщил:
— Нет, Зенек мужик правильный. Он Нинель ничего не расскажет. Ляжет себе в котел и будет меня дожидаться. Она от него и слова не добьется, пока я не приду и сам все не расскажу…
Когда застучал автомат, Роман уже приблизился к выходу на первый этаж. Ветров схватился за оружие и выглянул с лестничной клетки.
Вдалеке, на другом конце коридора, бежали солдаты, охранявшие выход. Даже гранатометчик оставил позицию; закинул РПГ за спину и схватился за «винторез».
— Откуда стреляют? — крикнул солдатам Роман.
— Из штаба! — ответил один из бойцов.
«Штабом» называлась комната в глубине коридора, куда перебазировался полковник Орлов с журналистами и ранеными. Из приоткрытой двери тянулся пороховой дымок.
«Трак-трак», «трак-так-так». Очереди не смолкали.
Ветров достиг цели чуть позже солдат. Но те посторонились, давая ему дорогу — спецназ всегда впереди; желательно… Прицелились на дверной проем.
Роман пинком распахнул дверь и нырнул в задымленное пространство. Перед ним предстала отвратительная картина.
Раненые и репортеры лежали вперемешку. У каждого во лбу зияло пулевое отверстие. Под окном, схватившись пальцами за батарею центрального отопления, сползал связист. Его куртку на спине покрывало пятно, фонтанирующее кровью. Посреди комнаты, стоя вполоборота, возвышался «запрещенный» журналист. В его руках дымился «Калашников» — из тех, которые бойцы складировали в «штабе» по приказу полковника.
