«Но я же не знаю, где он находится!»
«Бегу по левому коридору. Там нахожу дверь к реактору. Механизм аварийного закрытия не сработал, потому ее можно открыть».
«А зачем?»
«Потому что…»
Мысленный диалог между Людмилой и ее сознанием оборвался, когда она оказалась в объятиях полковника. Нараставший ужас — «Он прав — у меня едет крыша. Я о чем-то разговаривала сама с собой! Шизею от стресса?..» — сменился умиротворением.
Мышцы расслабились, стало очень тепло и приятно. В груди разрастался облегченный стон. Как хорошо! Сейчас ее отведут к другим мужчинам. Будет еще теплее и в сотни раз приятнее. Какое отличное слово — «безопасность»!
«Взрыв на атомной электростанции должен помочь», — прозвучал безликий голос.
Мысль на этот раз была настолько чужеродной, что телеведущая содрогнулась. Подняла голову и уставилась на полковника.
— Успокоилась уже? — с облегчением поинтересовался он. — Идем?
«Должна произойти перегрузка реакторов. Радиация существенно облегчит работу».
— Что вы сказали? — удивилась Людмила.
— Я спросил, пришла ли ты в чувство.
«В работе энергоблока предусмотрена возможность возникновения аварий. Если показатели температуры и давления в реакторе превышают критическую отметку, срабатывает защитный механизм: ломаются предохранительные опоры, и реактор падает в шахту. В случае аварии шахта запечатывается и заливается дезактивантом».
— Вы умеете разговаривать, не открывая рта? — подняла брови Людмила.
Она осознавала, что голос не принадлежит Орлову, но хотела убедиться.
— Нет, — полковник немного отодвинулся и с интересом посмотрел на девушку. — Чревовещанием не владею. Ты почему спрашиваешь?
«Он думает, что я сошла с ума. Пускай. Как только утратит бдительность, я буду действовать. Автоматическую систему „Крен“, ломающую опоры, полностью отключить невозможно. Но благодаря программному протоколу Экстра-12 я могу заблокировать систему на десять минут».
«Я сама с собой разговариваю? Откуда я знаю о каких-то протоколах? Наверное, это от нервов», — ответила себе Людмила.
«Именно! От нервов. Сама с собой. Но я не беспокоюсь. Это не болезнь. Это желание сделать нечто очень важное для судьбы целого мира. Ведь я хочу сделать что-то полезное?»
«Хочу, — мысленно подтвердила Батурина. — А что надо сделать?»
«Я просто должна быть спокойной и не сопротивляться. Сейчас мне станет очень приятно, и доброе дело получится само собой. А потом все забудется».
— Забудется… — пробормотала девушка, плотнее прижимаясь к Орлову.
— Конечно, — подтвердил полковник. — Все пройдет, и ты даже не вспомнишь о сегодняшней ночи. Только держи себя в руках.
— Хорошо, — кивнула Людмила.
По телу, от пяток до горла, поднималась теплота. Необычайно яркая, напряженная, прекрасная. Словно нагрелась вдруг каждая клеточка. Так бывает во время оргазма. «Как с тем одноклассником…»
— Ох, мне приятно! — простонала телеведущая, сильнее прижимаясь к мужчине. — Вы тоже должны это почувствовать!
Полковник замер, посмотрел настороженно. Увидел поднятые для поцелуя губы, томно закрытые глаза. Резко отодвинулся, вытянутыми руками придерживая девушку за плечи:
— Деточка, с тобой все нормально?
— Со мной все отлично! — с придыханием отозвалась Людмила. — Никогда в жизни так хорошо себя не чувствовала! А вы? Вы чувствуете это?
Орлов скосил глаза, прислушиваясь к себе. Пожал плечами:
— Я должен что-то ощутить?
— Тепло! — выдохнула девушка, подаваясь вперед. — Оно наполняет меня изнутри!
Полковник, продолжая удерживать ее, отступил на полшага.
— Слышал я, что некоторые женщины в момент опасности теряют голову. Но никогда прежде не видел. Ты что, решила меня соблазнить?
— Тепло! — повторила телеведущая. Ее лицо светилось блаженством. Грудь возбужденно вздымалась. — Вам ведь тоже тепло?
— Теплее, чем наверху, — сказал ничего не понимающий полковник. — Наверное, из-за близости к реактору. А ты лучше оставь эту идею. Побереги себя для кого-то помоложе. Хорошо?
— Хорошо! — простонала Людмила. Спросила вдруг, указывая взглядом на дверь в реакторный зал: — А вы не хотите войти и посмотреть, что там?
— Так, — сухо сказал Орлов. — И думать забудь об этой двери. Туда нам вход заказан.
— Но я бы хотела посмотреть. Там очень интересно, — металлическим тоном известила телеведущая. Она совершенно запуталась в мыслях. Секунду назад было тепло и приятно, а теперь прекратилось, словно внутри нее кто-то нажал выключатель. Но собственный голос, независимо от желания, продолжал нашептывать.
«Я войду внутрь и слева у стены увижу компьютер».
«Не хочу. Там страшно».
«Нет, не страшно. Там станет еще приятнее! Когда я подойду к компьютеру, полковник мне поможет».
«Не буду я куда-то ходить! — прикрикнула на себя девушка. — Потому что не хочу!»
«Нет. Хочу! Немедленно!»
— Товарищ полковник, осторожно! — услышала Людмила.
Повернулась к источнику звука. По коридору бежал, разъяренно оскалившись, тот симпатичный офицер.
«Возможно, скоро и он поможет мне войти…»
Но офицер почти без замаха нанес удар, и девушка рухнула на руки Орлову.
— Ветров?! — от негодования забыл ругнуться полковник. — Ты сдурел? Женщину бить?
Госпожа Батурина пребывала без сознания.
— Она террористка, — пояснил Ветров, останавливаясь и переводя дух. Прислонился к стене, утирая пот. — Ее дружок всех наших раненых застрелил. И связиста тоже.
Орлов побледнел. Разжал руки, и телеведущая сползла на пол.
— Как это произошло?
— Не могу знать — прибыл, когда все закончилось. Солдаты рассказали, что стрельба началась, едва вы бросились за этой… — Роман несильно пнул Батурину носком полуботинка. — Возможно, девка умышленно отвлекла вас. Или рассчитывала пробраться к реактору.
— Не верю, что соплячка способна на такое. Да ты посмотри на нее — полная дурочка. Болтала какую-то чепуху. Соблазнить меня пыталась, на реактор посмотреть хоте… Твою мать! Ты можешь быть прав. Деваха явно перестаралась.
— Предлагаю разобраться наверху. — Ветров поднял телеведущую и закинул себе на плечо.
Полковник не колебался:
— Вперед! Они наверняка запланировали нас раздробить и перебить по одному. Наших же могли атаковать, пока я здесь с этой лярвой маялся! Вот те на, как меня угораздило.
