— А что это такое?
— Вы повторяетесь, — напомнил полковнику Ветров. — Она же говорила.
— Информация о ген-изменении мне не доступна, — в унисон Роману проговорила девушка.
— Сучка закодированная! — Орлов бесцеремонно швырнул телеведущую на пол. Ее голова со стуком ударилась об кафель. Глаза закрылись. Ни стона, ни возгласа, только глупая полуулыбка на губах.
— Может, мы реакторную проверим? — предложил Роман.
Полковник бросил на него полный ярости взгляд. Наклонился и приблизил лицо к Людмиле.
— Что с реактором? — спросил он громко.
Девушка немного помолчала, под закрытыми веками забегали глазные яблоки. Ответила, не открывая глаз:
— На момент сбоя моего ген-изменения реактор функционировал. Мощность выработки энергии — тридцать четыре процента. Уровень безопасности максимальный.
— То есть никакой утечки радиации?
— Нет.
— Что вы собиралась делать с ним?
— Комплексное решение мне неизвестно. Произошел необъяснимый сбой программы ген-изменения.
— Затрахала уже своим хренением! — завопил полковник.
Даже не обратил внимания на укоризненный взгляд Романа. «Да, сорвался. Да, кричу. Моих людей поубивали! За пару месяцев до пенсии. Жить не могу!..» Левой рукой схватил телеведущую за горло; загорелая кожа Людмилы побледнела под пальцами. Правую приподнял для удара.
— Убью тебя, сука!
— Так мне проверять реакторный зал? — напомнил о себе Ветров.
Он, в отличие от Орлова, понимал, что странная девушка может пригодиться в бою с загадочными Отцами — полезна даже самая маленькая крупица информации. Но мешать полковнику не хотел. Тот намного выше по званию — ему виднее.
— Что? — опомнился полковник. В глазах, смотрящих куда-то сквозь Романа, плескалась ярость. Прошло немало времени, пока во взгляде не появилась осмысленность. Напряженная рука, подрагивая, медленно опустилась. — Проверяй.
«Неохота оставлять их наедине, — подумал Ветров, погружаясь в пугающую атмосферу реакторного зала. — Еще действительно убьет. Старик наш совершенно рассудок потерял. Ему бы выпить не помешало — вон как руки дрожат».
Реакторная представляла собой гигантскую коробку, отчасти похожую на зал управления, но без циферблатов и датчиков. На выбеленных стенах ярились лампы дневного освещения. Слева от входа, как и рассказывала телеведущая, пощелкивал единственный компьютер — металлический шкаф с наклонной лицевой панелью, на которой пестрел жидкокристаллический монитор. Похожий на затаившегося паука, под потолком раскорячился массивный полярный кран. Его транспортные кабели, сложенные аккуратными дугами, занимали добрую часть стены с правой стороны. В углах помещения вздувались внушительного вида стальные трубы, о предназначении которых Ветров мог только догадываться.
В центре громоздкого бетонного кольца на полу располагался диск — «крышка» реактора. Множество крошечных пластинок с порядковыми номерами.
— И что я тут проверю? — спросил у себя Ветров. — Цифры вроде на месте. Пластинки никто не трогал… Тут бы физика-ядерщика.
Пол под ногами слегка вибрировал. Там пульсировали невидимые жилы, под высоким давлением неся от реактора к турбогенераторным залам, запрятанным в глубине ЛАЭС, кипящую воду. Ветров смутно помнил школьную лекцию об обустройстве водо-водяных энергетических реакторов. Но представить себе работу ВВЭРов, даже находясь прямиком над одним из них, не мог — не хватало знаний.
— Чего ты там встал на пороге? — ударил со спины голос полковника. — Там кто-нибудь есть?
— Нет никого, — ответил Роман, чувствуя, что голос дрожит. Он застыл в дверном проеме, не в силах сдвинуться с места. Приближаться к реактору, ярко залитому серебристым светом, не хотелось ни за какую коврижку. «Лучше бы Орлов сходил…»
— Не стой тогда, — прикрикнул полковник. — Проверяй!
— А что мне тут проверять, Пал Сергеич? — ощетинился Ветров, повернувшись к Орлову. — Это же не зенитная установка, по которой визуально можно определить, сломана она или нет. Это же реактор! Я о таких ничего не знаю. Помню только о нескольких циклах круговорота воды.
— Я вообще ничего про реакторы не помню, — парировал Орлов. — Так что иди — посмотри, что там не так.
«Железная армейская логика, — подумал Роман, про себя матерясь. — Иди и проверь, пусть даже не знаешь, какая лампочка может мигать не в тему».
— Да чего там может быть не так?.. — старательно держа себя в руках, спросил он.
— Реактор исправен, — вдруг отозвалась телеведущая. — Благодаря отрицательной обратной связи авария практически невозможна.
— Вы заметили? Она отвечает, когда ей задают конкретный вопрос, — ляпнул Ветров.
— Заметил, — взорвался полковник. — А ты все еще здесь?! Бегом в реакторную! Пройдешься от входа в дальний угол и доложишь, если заметил что-то странное.
— Есть, — козырнул Роман и переступил порог.
Шагая, он думал, что ни один здравомыслящий человек не будет вот так — просто — разгуливать над емкостями с ураном и плутонием. На всякий случай перехватил автомат поудобнее и прикрыл свободной рукой промежность. Старательно обошел блестящую поверхность реактора, дотащился до противоположной от входа стены. Ничего подозрительного не увидел — кубометры свободного пространства, несколько световых табло с надписями «Работа» и «Инициация», кафель на полу, какие-то агрегаты.
Пусто, ни намека на опасность. Но в груди расселся и ворочался склизкий страшок. Казалось, из-под пластинок реактора вдруг вылезет покрытое волдырями чудовище. Раскинет длинные щупальца, разинет бездонную пасть. И с ревом набросится, засосет в клокочущую утробу.
Роман проделал последний шаг и остановился у стены. Дотронулся пламегасителем автомата до свежей побелки. Вздохнул и перекрестился.
С ним ничего не случилось. Не началась лучевая болезнь, руки не отвалились. Да и чудище, слава богу, не выскочило из-под свинцовой крышки реактора.
«Четверть столетия, — кружилось в голове. — А страхи, как у маленького ребенка. Боец, супермен, крутой мужик… Но поджилки трясутся».
Ветров развернулся, чтобы сделать шаг в обратную сторону. И содрогнулся всем телом.
Реакторный зал мерцал всеми цветами радуги. Стены стали прозрачными, сквозь них проступили толстые вены, наполненные бурлящей кровью. За ними — еще одни, потолще и с более светлой жидкостью внутри. Они побежали куда-то в сизо-голубое марево, из которого вырос шевелящийся медный конус. Чуть дальше, в полутьме свивались кольцами ярко-золотые змеи. Они взбухали толстенными удавами, стремились в неизвестность, почти на грани видимости ломались и рассыпались более мелкими змейками; уносились вверх — под колеблющуюся сиреневую пелену, превращались в тоненькие паутинки растопленного золота. Под ногами вихрился исполинский комок, пронзенный сотнями тонких розовых иголок: сплюснутые капельки невероятных раскрасок и оттенков, блеклые снежинки, угловатые многогранники мерзко-черного цвета плясали в безумном хороводе. Шар то увеличивался, то уменьшался, словно дыша. Каждая частичка пульсировала вместе с ним, неспешно вращаясь. Капельки, шарики и многогранники, а также темно-желтые треугольники и зеленые пирамидки сбивались по несколько штук в более крупные комки — по несколько сразу, разгонялись и сталкивались между собой. С невероятной скоростью пульсирующий шар выстреливал маленькими черными точками. Крупинки темноты беззвучно преодолевали пространство. Несколько даже пролетело сквозь Романа.
