Потом подполковник Лех Гонта протянул левую руку к стене напротив выхода из лифта и другой рукой открыл под кожухом на тыльной стороне перчатки небольшую красную кнопку. Еще раз переглянувшись с оперативниками, он нажал ее.
Стена напротив лопнула с металлическим скрежетом. Четырьмя стальными лепестками она завернулась к углам, открыв черную пустоту, прикрытую дрожащими струями искр силового поля.
Подполковник еще дважды нажал на кнопку и сказал:
- Три пассажира в связке. Назначение: Восточное полушарие, Северный триста девяносто седьмой горизонт, отстойники транспортных развязок в направлении Сброс-терминала.
- Назначение существует в количестве более одного, -- ответил механический голос. -- Выбор: отстойник транспортной развязки номер три, отстойник транспортной развязки номер пять, отстойник транспортной развязки номер семь, отстойник транспортной развязки номер девять, отстойник транспортной развязки номер одиннадцать...
- Стоп, -- сказал подполковник. -- Какое из этих назначений имеет въезд с подъемной спирали, начинающейся у выезда из транспортной системы университета имени Люгера на триста тридцатом горизонте?
- Назначение существует, -- ответил робот. -- Отстойник транспортной развязки номер семь.
- Назначение принять, -- скомандовал офицер.
- Назначение принято. Исполнить старт?
- Старт исполнить.
Все трое, синхронно шагнув вперед, одновременно закрыли забрала шлемов, активировав дыхательную систему. Силовое поле с громким щелчком пропало. В черный проем перед ними со свистом устремился воздух из холла и лифтовой шахты: под напором ветра дверь лифта за их спиной задрожала. Все трое вошли в черный проем, и силовое поле со щелчком и гудением включилось снова, отделив их от обшитого сталью холла искрящимся занавесом. Темнота в трубе, в которой они оказались, была почти абсолютной: внутренние стенки поглощали почти все лучи видимого спектра. Только по редким отблескам голубых искр можно было угадать, что впереди проем резко сужается, образовывая трубу примерно метрового диаметра. Все трое легли головами к этой трубе, положив головы в шлемах на вытянутые вперед руки. И подполковник Гонта сказал:
- Старт.
Всех троих приподняло, и они заскользили вперед, в трубу, все быстрее и быстрее. Далеко впереди мощные компрессоры откачивали из трубы воздух, просачивающийся туда с конечных станций вроде той, откуда они вошли во "внутренний транспорт". Сверхгладкие стенки мягко гасили столкновения, которые неизбежно случались в первые несколько секунд, пока три тела под воздействием силовой индукции не разогнались как следует. Потом скорость выросла до трехсот километров в час, и трех офицеров МИБ с нарастающим ускорением потянуло вперед ровно и мощно, практически без соприкосновений с черным зеркалом внутренней поверхностью трубы. Передавая их от одного силового индуктора к другому, "секретное метро" несло их сквозь тайные глубины Космопорта, ускоряя до предела -- а предел был в районе девятисот километров в час. Лех Гонта закрыл глаза, чтобы не видеть надоедливого мелькания случайных вспышек ионизации вокруг себя. Он знал, что полет займет не менее получаса: хотя надо было пройти всего около пятисот километров, неизбежно возникали замедления, поскольку система должна была переключать их с одной трубы на другую. Прямого пути к избранной цели не было.
* * *
Первыми болтающуюся на трех швартовых тросах беспомощную яхту, эскортируемую двумя звеньями перехватчиков, увидели посетители парка имени Антонио Харта в нулевом горизонте Старого Ядра. На сорок гектаров раскинулся в подбрюшье восточной части Старого Ядра старейший общественный парк Космопорта, где росла тысячелетняя секвойя и пятьдесят семь дубов, посаженных по очереди всеми Пантократорами (кроме первого). Прелесть парка заключалась не только в великом многообразии деревьев и трав, среди которых бродили ручные пони, лани и карликовые гиппопотамы, но и в том, что в дальней его части можно было спуститься по узким лесенкам, прячущимся среди растущих вдоль стены парка рододендронов, и через два пролета, ниже мощного слоя парковой почвы, оказаться в красивой старинной галерее с прозрачной броней, открывавшей роскошный вид на внутренность Старого Ядра, черные спицы Балок Вондрачека и -- в их перекрестии -- сияющий тысячами огней тороид Дворца.
Космопорт -- не сплошной. Внутри его конструкций есть незастроенные пустоты, и чем ближе к поверхности -- тем их больше. Постепенно, с ходом веков, они заполняются: как в городах старых планет дороговизна земли заставляет тесно лепить здания друг к другу, так и в Космопорте застраиваются лакуны между основными конструкциями, особенно поблизости от главных коммуникаций. Но одно правило соблюдается неукоснительно: никому и никогда не разрешается строить внутри пятидесятикилометрового провала, окружающего Дворец. Этот шарообразный проем пронизан в экваториальной плоскости Космопорта тридцатью шестью исполинскими Балками Вондрачека, удивительными творениями человеческого гения, на которых вот уже тысячу сто лет держится вся титаническая махина Космопорта. Каждая Балка, берущая начало в недрах Дворца, в центральном кольце, охватывающем Рубин -- сверхсекретное гравитационное и энергетическое сердце Космопорта -- пройдя через пятьдесят километров пустоты, уходит в толщу Старого Ядра и заканчивается у ограничивающих его девяносто девятых горизонтов. Там оконечность каждой Балки образует своеобразные рога, которые когда-то, тысячу лет назад, высились над тогдашней поверхностью Звездного Дома. Затем на этих оконечностях начался монтаж тридцати шести мегасекторов, каждый из которых опирался на Балку Вондрачека средней частью, протягиваясь вдоль поверхности Космопорта в направлении от одного полюса к другому -- каждый длиной свыше тысячи километров и толщиной в полсотни. Сейчас, много столетий спустя, все тридцать шесть этих мегасекторов погребены под колоссальным массивом более поздних конструкций: каждый мегасектор содержит горизонты от сотого до сто шестидесятого, а нынешняя поверхность имперской метрополии находится над шестисотыми горизонтами.
Попасть из Дворца в открытое пространство можно только через два Полярных коридора -- диаметром в десять километров и глубиной в тысячу шестьсот километров каждый -пронизывающих Космопорт у полюсов.
Как раз через такой колодец у полюса лишенную хода яхту Роби Кригера, содержавшую внутри самую большую драгоценность Империи -- ее суверена, спустили на трех тонких тросах героические курсанты Императорского Высшего Командного училища Звездного Флота, при этом окружая ее плотным оборонительным кольцом так, что увидеть яхту можно было только мельком. Однако, выйдя в околодворцовое пространство, перехватчики слегка разошлись, чтобы дать свободу маневра трем буксирующим яхту пилотам -- командиру шестого звена "Сапсанов" и его второму и третьему номерам.
Вот тут-то несколько туристов, разглядывавших у себя под ногами Дворец и целившихся в него телеобъективами своих камер, и заметили приближающийся снизу странный отряд небольших кораблей. Машины двигались медленно, и, наведя на них камеры, туристы увидели, что они буксируют изящную дискообразную яхту, явно поврежденную и даже как бы слегка оплавленную. Один из туристов -- по странному совпадению, журналист с Земли-Большой, находившийся в отпуске -- увеличив изображение в окуляре своей дорогой и мощной камеры, разглядел на борту яхты цвета Телема. Тут в голове у него щелкнуло: он слышал новость о приостановке визита на Телем и вылете Пантократора в Космопорт. Сразу после того, как он посмотрел этот сюжет по телевизору в метро, его не пустили на расположенную вблизи Дворца обзорную площадку, закрытую для посещения без объявления причин (в результате чего ему, желавшему все-таки посмотреть на Дворец, и пришлось ехать в парк имени Харта).
