— Мама, а как ты поняла, что любишь папу? И когда? — спросила Маша у Суль, когда они сидели у костра. Мальчикам было так плохо, что дорогу было решено продолжить на следующий день, при условии, что они поправятся.
— Думаю, что сразу, как увидела. Он стоял на берегу и пел. А я стояла поодаль и слушала, как он поет. А когда он повернулся и заговорил со мной, то я поняла, что пропала. Вот так все и было.
— А что ты чувствовала. То есть, как это понять, что любишь? — продолжала интересоваться девочка.
— Это трудно объяснить. У меня было так. Я чувствовала, что мое сердце бьется так сильно, что готово выпрыгнуть из груди, когда я его увидела. Я боялась дышать, горло сводило спазмами, все пересыхало. Я испытывала такое волнение, что мне нужно было время, чтобы взять себя в руки и успокоиться. А потом накатывала такая волна счастья, радости и грусти одновременно, что я готова была кричать от переполнявших меня чувств. Я такое испытывала только с ним. А когда не видела его, то ждала того момента, когда смогу хотя бы увидеть его. Пусть не говорить, не стоять рядом, не иметь возможности дотронуться. Но хотя бы увидеть. Или услышать его голос. Вот так я и поняла, что люблю его, — закончила свой рассказ Суль.
— Лена, а ты? Как это было у тебя? — обратилась Маша к девушке.
— У меня было по-другому. Я чувствовала себя спокойно и умиротворенно, когда была рядом с Улавом. Чувствовала себя защищенной. Мне было настолько хорошо и комфортно рядом с ним, что я расслаблялась и ни о чем не думала. Не думала о том, как я выгляжу. Не думала о том, говорю ли я глупые или умные вещи. Не думала о том, как он воспримет мои слова и то, что я рассказываю. Я знала, что он поймет все правильно. И когда я не была рядом с ним, я чувствовала, что мне его очень не хватает. Я скучала по нему. И была очень рада видеть его, — поделилась она.
— Маша, а почему ты спрашиваешь об этом. Вдруг, сейчас? — настороженно задала вопрос Суль.
— Думаю, я влюбилась в Киркегора. Навсегда. Безнадежно, — серьезно произнесла девочка.
— ЧТО? — одновременно воскликнули Суль и Елена.
— Маша, Киркегор — тролль! — возмутилась Суль.
— Но Маша, тебе всего семь лет! — заметила Елена.
— И что? Я уже довольно взрослая, чтобы испытывать такие серьезные чувства. И что, что он тролль? Мамочка, не ты ли говорила, что очень важно, чтобы мужчина мог рассмешить женщину? Так вот, он меня смешит. И мне с ним интересно. Он единственный из всех мальчиков, с кем мне интересно. И у меня с ним так, как описывала свои ощущения Лена по отношению к Улаву. Правда, еще к Саше тоже. Но Саша — мой брат, поэтому это не считается.
— Машенька, но ты еще такая маленькая. Все может измениться, — мягко заметила Елена.
— Нормально! Как ругать за проступки, так я уже достаточно взрослая. А как говорить о любви, так я — маленькая! — возмущенно ответила девочка. — И измениться может только то, что рано или поздно он уйдет. И я не знаю, увижу ли его еще. И я не знаю, будут ли еще такие чувства в моей жизни.
— У тебя все еще впереди, — сказала ей Суль.
— Возможно, мамочка. Но Киркегор останется в моем сердце навсегда, — и, произнеся это, девочка поднялась и снова пошла к реке. Никто ее не остановил.
— Кто бы говорил! — заметила Суль, когда Маша удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать ее слов. — Я сама — Хюльдра, а учу ее, кого надо любить.
— Ты просто переживаешь за нее, потому что она — твоя дочь. У меня партия тоже фантастическая, — успокоила ее Елена.
— И что же мне делать?
— Ничего. Оставь все так, как есть. Пусть события развиваются дальше. Там видно будет. Жизнь сама все расставит на свои места.
Суль встала и пошла к мужу.
— Привет, — сказала она ему, садясь рядом.
— Привет, — ответил он.
— О чем ты думаешь?
— О том, как нам выкрутиться из того, во что мы опять вляпались по своей глупости.
— И что, надумал что-нибудь?
— Нет, ничего не идет в голову.
— Все уладится, — успокоила Суль и положила руку на колено Максима. — Jeg elsker deg. Og det skal bli alltid
[21]
.
Максим накрыл ее ладонь своей, но ничего не ответил.
Елена села рядом с Улавом.
— Ты злишься на меня? — спросила она и посмотрела на него. Улав молчал.
— Злишься, — ответила девушка за него сама. Елена обняла его за предплечье и поцеловала в плечо. — Не злись, пожалуйста, — попросила она и прижалась к нему.
Мужчина не ответил. Но он не отодвинулся от девушки и продолжал сидеть. Елена поняла, что Улав больше не злится на нее, но все еще сердится.
— Держи, это тебе, — сказала Маша Киркегору и протянула ему ракушку, найденную накануне у реки.
— Спасибо. Она красивая, — поблагодарил ее тролленок.
— Тебе уже лучше? — поинтересовалась девочка.
— Да, можно идти дальше.
— А это тебе, — сказала Маша Йему, протягивая ему другую ракушку.
— Спасибо, — улыбнулся он.
— Тебе тоже лучше? — участливо спросила девочка.
— Да, можно идти дальше, — подтвердил домовенок.
Перекусив немного, вся компания двинулась дальше. Остаток их путешествия прошел без происшествий. Они благополучно добрались до места назначения. Но радости не испытал никто.
— Эх, смотрите-ка, да у нас гости! — сказал гном.
— Ага, да сколько их! — отозвался второй.
— С чем пожаловали? — спросил третий.
— Да еще и женщины! — улыбнулся четвертый.
— Нам нужно ожерелье. Такое же, какое получила Фрея, — объяснила Елена.
— Ишь ты, ожерелье они хотят!
— Да, хотим, — подтвердила девушка. — Вы можете его изготовить? Или нет?
— А чего его готовить? У нас всегда в запасе найдется пара-тройка изделий. Никогда не знаешь, когда к тебе залетит такая красивая пташка, — сказал один из гномов и неприятно улыбнулся, оглядывая Елену оценивающим взглядом с ног до головы.
— Ну, ну, полегче на поворотах, — осадил его Улав, делая шаг вперед.
Елена быстро взяла мужа за руку.
— Давайте познакомимся для начала, — предложил другой. — А там решим, что и кому мы будем или не будем отдавать. Я — Альфригг. Это мои братья Берлинг, Двалин и Грер, — представил он остальных.
Елена представилась сама и потом представила остальных.
— А теперь давайте-ка поедим чего-нибудь. Вы с дороги, небось, проголодались? Да и нам не мешало бы подкрепиться. А за едой и подумаем, что к чему, — пригласил Альфригг.
