— Про меня все смолоду говорили: «талант,
талант», — иронически щурясь, рассказывал Поджио. — Пока глуп был, очень этим
гордился, а как в ум вошел, призадумался: только талант? Почему Рафаэль гений,
а я всего лишь талант? В чем между ним и мною разница? В Италию ездил, на
Рафаэлеву мадонну смотрел — явный гений. А погляжу на свои полотна — вроде всё,
как нужно. И оригинально, и тонко, потоньше, чем у Рафаэля, много потоньше. И
сразу видно, что талантливо, уж прошу извинить за нескромность, а не ге-ний, —
разделяя слоги, произнес он и сделал звук губами, словно из пустышки воздух
выпускал. — Оттого и бросил живопись, что талант у меня был, а гения не было.
Фотографические картины теперь делаю, и, говорят, хорошие.
Талантливые. Но это ничего, ведь гениев в
фотографическом искусстве пока нету, и Рафаэль свет не застит. — Аркадий
Сергеевич невесело рассмеялся. — А вот у Степы, когда вместе в Академии
учились, пожалуй что и гений обещался. Зря бросил писать, Степан. Я видел, как
ты давеча акварельку набросал. Техника, конечно, запущена, но смело, смело.
Такие штуковины теперь в парижских салонах за большие деньги идут, а ты еще
двадцать лет назад угадал. Скажи, вот ты после стольких лет снова за кисть
взялся — душа не запела?
Степан Трофимович Ширяев ответил угрюмо и
неохотно, глядя в скатерть:
— Запела, не запела. Какая разница. А
акварельку я так, от безделья намалевал. Косить уже откосили, жать еще рано.
Передышка… Что прошлое вспоминать. Как сложилось, так и ладно. Талант, гений,
не один ли черт. Надо делать дело, к которому приставлен. И чем прилежней, тем
лучше.
Пелагии показалось, что Ширяев за что-то
сердится на Поджио, да и тот, кажется, был несколько обескуражен отповедью.
Желая перевести беседу в шутливое русло, он обернулся к монахине и с
преувеличенной почтительностью спросил:
— А что по поводу гения и таланта полагает
святая церковь?
Тема разговора инокине была интересна, да и
собеседники нравились, поэтому она не стала уходить от ответа:
— Про позицию церкви вам лучше спросить
кого-нибудь из иерархов, а по моему скромному разумению, весь смысл земной
жизни состоит в том, чтобы гений в себе открыть.
— В этом смысл? — удивился Аркадий Сергеевич.
— А не в Боге? Ну и сестрица.
— Я думаю, что в каждом человеке гений
спрятан, маленькая такая дырочка, через которую Бога видно. стала объяснять
Пелагия. — Только редко кому удается в себе это отверстие сыскать. Тычутся все,
как слепые котята, да все мимо. Если же свершится такое чудо, то человек сразу
понимает — вот оно, ради чего он в мир пришел, и живет он дальше спокойно и
уверенно, ни на кого не оглядываясь. Вот это и есть гений. А таланты много чаще
попадаются. Это те, кто окошка того волшебного не нашел, но близок к нему и
отсветом чудесного сияния питается.
Для вящей убедительности она взмахнула рукой,
указывая на небо, да так неудачно, что зацепила широким рукавом чашку и залила
Кириллу Нифонтовичу всю брючину.
Он, бедный, аж на одной ножке заскакал — так
горячо было. Скачет, охает и приговаривает:
А коварная девица, Шемаханская черница,
Говорит тому царю:
«Я живьем тебя сварю».
Пелагии со стыда в пору под землю провалиться
— чуть не расплакалась. И про талант не вышло договорить, очень уж все
смеялись.
Степан Трофимович, правда, попытался было
продолжить разговор и спросил, внимательно глядя на монахиню:
— Вот вы как про гений думаете?
Но Марья Афанасьевна, сильно скучавшая во все
время теоретической дискуссии, бесцеремонно вторглась в беседу:
— Вы, матушка, чем рассуждать о материях да
людей кипятком шпарить, лучше разгадали бы мне поскорей, кто Загуляя с Закидаем
травил.
В это время Герасим как раз вносил из сада
вазу с яблоками, грушами и сливами. Появление садовника подействовало на мисс
Ригли, до сего момента безучастно курившую пахитоски, неожиданным и
возбуждающим образом.
— Что вы будто с ума сошли с этими вашими
бульдогами! Просто прожорливые твари, вечно по саду бегают, и маленького бэби
тоже приучили. А в саду какой только дряни нет. Вчера собственными глазами
видела дохлую ворону, честное слово! Вы бы лучше, добрая сестра, расследовали,
кто мой газон затоптал.
По столу пронесся полувздох-полустон, и
Пелагия поняла, что газон мисс Ригли, очевидно, был у дроздовских аборигенов
притчей во языцех.
— Нет, кто его затоптал, я вам сама назову, —
воинственно воздела палец англичанка. — Вы только помогите мне найти улики, а
то у нас тут в очевидные веши верить не желают.
— Сдался нам ихний газон паршивый, — сказал
Герасим в сторону, раскладывая фрукты поавантажней. — Очень нужно его топтать.
— Это у них давний газават с мисс Ригли, —
пояснил монахине Петр Георгиевич, весело морща красноватый нос. — Она критикует
Герасима за леность и в педагогических целях разбила квадратную сажень
настоящего английского газона — там, возле обрыва. Хочет показать, как должна
выглядеть трава в парке. Ну а Герасим учиться не желает и даже, кажется,
совершил диверсию. Во всяком случае, третьего дня кто-то основательно
потоптался на бесценном газоне.
— Уж вам-то, Петр Георгиевич, грех, — обиженно
сказал Герасим. — На эту щетину обгрызанную не то что ступить — плюнуть
противно. Нечего природу поганить, пусть произрастает всякая зелень и
древесность, как Господь положил.
— Он еще на Господа ссылается! —
прокомментировала эту доктрину мисс Ригли. — Мужчинам только бы оправдание
найти, чтобы ничего не делать.
Однако перебранка вышла довольно ленивая, без
истинного азарта, да и тягучий августовский вечер никак не располагал к
ожесточению.
Возникла продолжительная, нетягостная пауза, и
вдруг Наина Георгиевна не совсем впопад произнесла, ни к кому не обращаясь:
— Да, мужчины жестоки и преступны, но без них
совершенно нечего было бы делать на свете.
На протяжении всей трапезы внучка генеральши
была печальна и задумчива, в общей беседе не участвовала и, похоже, к ней даже
не прислушивалась. Пелагия всё поглядывала на нее, пытаясь понять, всегдашнее
ли это ее поведение или же сегодня с Наиной Георгиевной происходит нечто
особенное. Может быть, причина ее странной отрешенности объясняется разговором,
обрывок которого донесся до слуха монахини перед ужином? Но кто тогда был ее
собеседник — тот, с глуховатым от страсти голосом? Один из тех, кто сидит
сейчас за столом?
