Раздался пронзительный крик. Блеснул металл, и что-то маленькое, плоское и жужжащее пролетело мимо меня так близко, что я смог почувствовать упругий воздушный поток. Торнхилл вскрикнул и попытался увернуться от брошенного предмета, но маленькая шестиконечная звездочка из стали последовала за ним. Торнхилл захрипел, ударился боком о стену и на полсекунды замер с широко раскрытыми от удивления глазами. На мраморные ступени капала кровь.
Трое полицейских начали стрелять. Я в отчаянии бросился вперед и больно ударился о мраморные ступени лестницы. Слева и справа от меня по стене и по ступенькам забарабанили пули. Но воин-дракон уже давно исчез.
Я откатился в сторону и начал изо всех сил кричать:
— Бегите! — орал я. — Спасайтесь отсюда! Вы погубите себя!
Один из полицейских прислушался к моему совету, в то время как оба других, обезумев от страха, продолжали не целясь стрелять по балкону и верхней части лестницы.
Конец наступил быстро. В вестибюле внезапно распахнулись три или четыре двери, а надо мной мелькнули две или три черных тени.
Ни один из трех полицейских так и не успел добежать до выхода.
* * *
В коридоре свет не горел. Только из двери библиотеки, правая створка которой была полуоткрыта, падала узкая полоска тускло-желтого света.
Фигуры обоих воинов, которые как две немые тени сопровождали меня, казались в темноте особенно угрожающими и опасными.
Но я больше не боялся. Теперь уже нет. Ужас, который охватил меня, когда я был вынужден смотреть, как головорезы Некрона убивают Торнхилла и его людей, а я не мог им ничем помочь, сменился оглушающей пустотой, словно моя способность чувствовать страх иссякла. Даже мысль о том, что за той дверью впереди меня ожидала смерть, уже не пугала меня. Напротив, смерть казалась мне избавлением.
Несмотря на это, мое сердце бешено заколотилось, когда я подошел к двери. Во рту у меня появился металлический, горький привкус, а к горлу подступил приступ тошноты.
Но это был не страх. Это был вкус поражения, который я познал впервые в своей жизни.
Один из моих охранников повелительным жестом приказал мне остановиться, распахнул дверь и с поклоном вошел в библиотеку.
Я предполагал, что меня ожидало. Несмотря на это, что-то во мне дрогнуло, когда я вошел в наполовину сгоревшую комнату и огляделся.
Говард сидел в кресле около окна и смотрел на меня с каменным лицом. Его левый глаз заплыл, а на щеке виднелся свежий, покрытый запекшейся кровью порез. По положению его правой руки, лежавшей у него на коленях, я сразу понял, что она вывихнута или сломана.
Рядом с ним во втором кресле сидел мужчина, которого я в течение целого дня принимал за Говарда. Сейчас сходство не было таким поразительным, но все еще оставалось большим. Они были одинакового телосложения и роста, и хотя двойник Говарда сейчас лишился бороды, а краска на его волосах поблекла, их все еще можно было легко принять за братьев. Единственное, что отличало его от Говарда, это чувство страха. В то время как Говард почти непринужденно сидел в своем кресле, лицо его двойника исказилось и блестело от пота.
Один из воинов толкнул меня в спину, и я оказался на середине комнаты. Мои мысли понеслись вскачь, когда, повернув голову, я заметил на маленькой кушетке рядом с камином стройную фигуру в белой ночной рубашке.
При! Она была здесь!
Но я достаточно хорошо владел собой, чтобы не броситься к ней. Люди Некрона убили бы меня при малейшем подозрительном движении.
Дверь за моей спиной с глухим стуком захлопнулась. В последний момент я удержался от желания оглянуться.
Вместо этого я неподвижно стоял и смотрел на Присциллу, боясь напрасно потерять хоть одну секунду из тех, что были отпущены мне. Она была без сознания, но она все еще жива. Об этом говорила-ее равномерно вздымавшаяся грудь, и кажется, она не была ранена. Если мне суждено умереть, то я хотел бы взять с собой эту картину. Где бы я не оказался после смерти.
Мимо меня прошла фигура в черном, меньше ростом, чем воины-драконы, но почему-то казавшаяся более опасной и угрожающей.
Некрон быстрым шагом подошел к кушетке, на которой лежала Присцилла, некоторое время рассеянно смотрел на ее неподвижное лицо и потом резко поднял голову, словно он только сейчас заметил мое присутствие.
— Тебе не следовало обманывать меня, Крейвен, — сказал он.
Его голос звучал совершенно бесстрастно, в нем не было ни малейшего следа гнева или ненависти. Но это только еще больше усиливало угрозу, исходившую от колдуна.
— Тебе следовало прийти одному, как я этого требовал, — сказал он. — Теперь я больше не связан нашим соглашением.
— В этом нет моей вины, Некрон, — ответил я, хотя прекрасно понимал, что каждое мое слово было совершенно бесполезно. Мы не заключали соглашения, его никогда не существовало. А если бы даже оно и было заключено, Некрон никогда бы не стал его придерживаться. — Эти люди последовали за мной без моего ведома.
— Какая глупость с твоей стороны, — пробормотал Некрон. — Но сейчас это уже не играет никакой роли. Как я вижу, ты принес мою собственность.
Он требовательно протянул руку, но я все еще не решался вручить ему книгу.
— Почему вы сделали это? — спросил я. Некрон, изобразив удивление, заморгал.
— Что?
— Убитые, — пробормотал я. — Вы приказали всех убить. Все эти люди не должны были умирать.
— Они напали на меня, — напомнил Некрон.
Я сердито отмахнулся от его ответа.
— Если вы, Некрон, хотя бы наполовину так могущественны, как о вас говорят, то вы могли бы найти другие возможности для защиты. Но вы послали своих черных убийц и приказали всех уничтожить. Почему?
— Почему? — Некрон рассмеялся блеющим смехом. — Может быть потому, что это доставляет мне удовольствие, — сказал он. — Мои люди должны оставаться в форме, понимаешь, Крейвен? А тебя-то почему это так беспокоит? Торнхилл посадил бы тебя в тюрьму, когда здесь все закончилось бы. В любом случае. Он был сумасшедший. И опасный.
— Но он же был человеком! — возмутился я. — Кто дал вам право распоряжаться жизнью других людей? Вы безумец!
Глаза Некрона яростно сверкнули. Но, к моему чрезвычайному удивлению, он сдержался. Он только улыбнулся, подошел ко мне и снова протянул руку.
— Книгу!
На этот раз я повиновался. Некрон выхватил у меня пакет, дрожащими руками сорвал бумагу и двумя руками поднял над головой книгу. Его глаза сияли.
— “Necronomicon”! — воскликнул он. — Она снова у меня. Теперь на земле нет больше никого, кто мог бы мне противостоять. Никого!
Он захохотал как безумный, прижал огромный фолиант, как сокровище, к груди и горящими глазами смотрел то на Говарда, то на меня.
