Дурманящий газ постепенно сменился кислородом, сладким как карамель. От этой перемены у Глеба пропало ощущение крыл за плечами, закружилась голова, и потянуло в сон…
Спал Глеб несколько часов и просыпаться не хотел, потому что во сне к нему пришла Инга. Она села рядом, прижалась к бедру бедром, как прикасается близкая женщина.
— Теперь ты видишь? — смущенно улыбнулся Рамзес. — Я не зверь и не оборотень, я обычный человек.
Измученный до предела человек, человечек, человечишка…
Инга молчала, соглашаясь, а Глеб отдыхал, набирался от нее сил.
— Кажется, я скоро умру, — признался он и впервые при мысли о смерти не почувствовал яростного желания драться.
Инга молчала, не соглашаясь.
— Как мне быть, милая?
«Идти до конца!»
— Рамзес, — растерянно сказал Инга голосом Князя, и Глеб очнулся. — Я засыпаю, Рамзес!
Сталкер привстал и сдавленно охнул. В ноздри ударила тошнотворная вонь — еще один хук, пожалуй что сильнее подаренного Князем. В наркотическом кошмаре Глеб защищал девушку от Артура, но теперь, в реальности, на ее месте расползался лохмотьями снорочий труп. Фокс, не иначе, или кто-то из его подручных раскромсал мутанта очередью в упор, и одурманенный Рамзес проспал несколько часов в куче радиоактивной мертвечины.
Глеб отполз от снорка и, сдавленно матерясь, начал отряхиваться. Плеснул на руки из фляги, смочил лицо, пытаясь водкой перебить трупный смрад. Запах пробивался, словно въелся в кожу и легкие. Глеб сделал глоток и оглянулся на Князя.
Артур сидел с подветренной стороны, освещаемый разноцветными сполохами на боку гигантского жемчужного пузыря. Сгорбившийся и безучастный, Князь разглядывал культю и плевать хотел на снорка, живого или мертвого. Ладонь, превращенная в месиво случайной Глебовой пулей, распухла до размеров некрупной дыни и покрылась подозрительным зеленым налетом.
— Не болит, — пожаловался Князь и признался. — И пальцы… растут вроде…
— Что с твоими волосами, Князь? — глухо спросил Рамзес.
Артур провел рукой по голове, посмотрел на клочья слипшихся волос на ладони.
— Выпадают… Может, радиация?
Князь смотрел с легкой, почти незаметной мольбой — подтверди, что радиация! У Глеба мурашки побежали, один зрачок бандита оставался черным, второй налился болотной зеленью.
— Нет, Князь, — качнул головой Рамзес. — Не радиация. Повернись!
Артур послушно открыл спину. На шее и затылке клочьями проклюнулась густая зеленая поросль. Тонкий побег с нежными листиками-иголками выглядывал из воротника.
— Не радиация! — подтвердил Рамзес дрогнувшим голосом.
Князь остервенело зачесал голову, рассыпая остатки волос. Резко остановился, засопел. В его глазах мелькнула недобрая искра.
— А у тебя чисто. Оборотень!
Сталкер не мог отвести взгляда от его буро-зеленого оскала.
Князь подвигал губами и сплюнул выпавший зуб.
— Вколи антибиотики, — предложил Рамзес. — Есть у тебя?
Князь не ответил, и Глеб выделил ему два ценных шприца из своих запасов. У Князя дрожала рука, когда он наотмашь как ножом бил себя в шею и обкалывал гниющую культю.
Сделав уколы, Артур успокоился. Все-таки крепостью нервов он вполне мог потягаться с Рамзесом, а жизненным опытом, пожалуй, и поделиться.
— Как тебя до сих пор не кончили, сталкер? Из такого дерьма чистеньким выползаешь!
«Это ты в благодарность?»
— Я людям зла не делал, — объяснил Рамзес.
— На меня намекаешь? — усмехнулся Князь.
— Не намекаю. Прямо говорю: ты гнида, Князь!
Князь не разозлился. Он бинтовал руку, и разговор его развлекал.
— Я, сталкер, не гнида, — убежденно сказал бандит. — Я просто честный — живу так, как другие стесняются. Говоришь, зла не делал? Ну, за это редко убивают. Зло, оно же откровенное, его издали видно. Откровенность нужно ценить, умные это понимают. Убивают за деньги, за баб. Завидуют, втихаря ненавидят и убивают.
— Ненавидят? Меня что ли?
— Тебя, дорогой. Завидуют тебе, но боятся. Иначе давно бы глотку перерезали.
— Да видишь, не перерезали, — начал заводиться Глеб. — Не все же такие.
— Не все. Только тебе среди правильных скучно, Рамзес. Ты воевал, знаю, потом в Зону пришел. Зачем? А я скажу: невмоготу тебе среди чистеньких. Задрали, небось, чистоплюи, захотелось настоящей жизни, рисковой, честной. Скажешь, нет?
— Допустим, — Глеб упрямо тряхнул головой. — Но в спину я не стреляю.
— Потому что молодой еще, жизни не знаешь. Придумал же — «в спину не стреляю»?! Пулю в ответ хочешь? Ему-то все одно подыхать.
— Хочу оставаться человеком! — отрезал сталкер. — Иначе смысла нет.
— Все равно ведь убиваешь! — Князь засмеялся мелким смехом. — Чем твои жмурики лучше моих?
— Хуже! Мои хуже. Твари, один к одному. Заслужили свое.
— Тебе ли судить? Там всех рассудят, не здесь!
Глеб разозлился.
— Ты, Князь, наверное, прав, живу я глупо. И объяснить толком не умею. Но я, веришь ли, сплю спокойно.
«Иногда…»
— И я сплю спокойно, — откровенно смеялся Князь. — Я же говорю — нет между нами разницы. Ты ходишь, и я хожу, а это, между делом, статья не кислая. Народу в Зоне положили, что ты, что я. Только я для дела, а ты хрен знает зачем. Вот и думай!
Глеб замолчал, давя глухую ненависть.
— Князь, — спросил он, отсчитав положенные секунды, — зачем ты в Зону пришел? За Оком?
— Жизнь забросила, — начал Князь задушевно. — Я в этих местах еще тридцать лет назад лямку тянул, «пиджаком». Посыпал радиацию песочком. Войска химзащиты, слышал? Эх, время! Молодой был, глупый! Любовь у меня была…
Он умолк с приоткрытым ртом.
— А дальше? — осторожно напомнил Глеб.
— Она! — прошептал непонятно Князь. — Ее глаза, мать-перемать!
— Чьи?
— Бабы твоей покойной глаза! Перо мне в бочину — драл я ее мамашу. Вот в этих краях где-то.
Глебу стало мерзко и пусто. Обидно за Ингу, но ведь не врет Князь.
— Только она не Порывай была… — Князь задумался. — Как-то по-другому… не помню, м-мать!
— Замуж вышла? — предположил Глеб.
Артур пожал плечами. Судьба давней любви его ничуть не интересовала.
— Князь, — прямо спросил Рамзес. — Откуда ты узнал про Око?
Он чувствовал, что сейчас Князь скажет что-то архиважное.
— От мамаши и услышал, — ответил Князь с улыбочкой. — Про чудотворство тогда вся округа шепталась. Попы ваши, патлатые, все лезли, суетились. Мы уж их гоняли-гоняли… А ты что думал, сталкер, девка из Америки по твою кочерыжку приехала? Хе-хе. За золотом, дорогой, за золотом! Я-то сразу усек, принял меры. Она только из самолета выползла, а мне уже человечек отзвонился… Что?
