— Кто тебя так?! — возмутился он. — Ну-ка, разматывай!
Сталкер помог ей снять повязку и открыл плохо обработанную рану. Пуля, ударив по касательной, разорвала девушке левую щеку и раздробила несколько зубов. Толстый Леночкин кот, уберегшийся от монстров и так обидно погибший, спас ей жизнь, отклонив телом пулю.
— Что? — прошепелявила Инга, глядя исподлобья. — Такой не нравлюсь?
— Нравишься, — признался Глеб. — Очень нравишься. И вообще, и сейчас.
Инга отвернулась.
— Уйди…
Ну уж нет! Глеб нашел армейскую аптечку, какие аптечки массово завезли в предзонье, и стерильные перчатки в ней.
— Будет больно. Потерпишь?
Инга небрежно дернула плечом. Глеб вкатил ей в челюсть целый шприц анестетика, но она все равно орала благим матом, пока сталкер чистил рану.
— Терпи!
Глеб рвал из пачки чистые салфетки и промокал обильно хлынувшую кровь. Когда закончил — остановил кровотечение, наложил швы и залил рану герметиком, усмехнулся:
— Я и не знал таких слов.
— Я тоже… Так больно было, а лица теперь не чувствую.
Инга говорила невнятно, анестетик обездвижил губы и язык.
— Извини, врач из меня тот еще, — смутился Глеб. — В рамках ускоренного армейского курса.
— Заметно!
Девушка легла. Глеб сел рядом, не зная, можно ли спрашивать или дать ей отдохнуть.
— Что мнешься как девочка? — развеяла его сомнения Инга. — Нашел, кто стрелял?
— Нет. Били издалека через глушитель. Лучше ты скажи, кто стрелял.
Инга помолчала.
— Кто стрелял — не знаю. Знаю, кто приказал. Найду и убью.
— Три статьи УК, — поставил ее в известность помрачневший Глеб. — Угрозы, месть, покушение на убийство. Давай обойдемся без бандитизма, ладно? Просто скажи мне.
— Я скажу, — решила Инга. — Но… как это?.. откровенность за откровенность — и ты мне ответишь на вопрос.
— Не хотелось бы торговаться…
— Меня приказал убить Артур Сароян. Могу сказать за что. А кто ты, Глеб? Зачем здесь?
Рамзес не знал, что ответить.
— Я опытный сталкер, который оттоптал любимые мозоли половине ходоков, — осторожно сказал он. — За это меня не любят. А здесь я случайно. Ты же помнишь автобус?
Инга кивнула с задумчивым видом.
— Ты сказал, что я не понимаю, о чем говорю, — напомнила она. — Насчет… ну, оборотня. Объяснишь?
Глеб невесело усмехнулся.
— Когда-то я пришел в Зону, молодой и наглый как… В общем, судьба у меня и до того случилась богатая, и я считал, что все в этой жизни понимаю. Зона меня обломала на первой же ходке. Меня послал на смерть человек, которому я доверял безусловно. Здесь это называется отмычка… С тех пор даже слово это ненавижу! Никогда не хожу с отмычками, принципиально.
— И никому не веришь?
— Это была моя вторая ошибка. Одиночки в Зоне не выживают… как правило. На счастье, мне повстречался хороший человек, Мишка Ворон…
Глеб замолчал. Всякий раз, когда он говорил о Мишке, начинало жечь где-то между носом и глазами. Слезы, настоянные до концентрации соляной кислоты, рвались сквозь броню Глебова равнодушия.
— Он тебя спас?
— Сначала я хотел его убить. Потом он набил мне морду… Да, можно сказать, он меня спас. Я ходил с ним больше года.
«А потом Мишка погиб, и я не смог ничего сделать».
— А дальше? — негромко спросила девушка.
— Ворон погиб. Я стал ходить один, просто потому, что другого Мишки уже не будет, — не очень ловко соврал Глеб. — Все ждут, когда же Зона приберет меня, и называют оборотнем.
Оборотнем его называли потому, что кандидаты на Мишкино место умирали чаще положенного. Иные даже, пройдя семь кругов Зоны, удачно разбогатев и удалившись на покой, давились насмерть черешней. А Глеб не вылезал из ходок, будто заговоренный. Его удачливость вошла в легенды. Выносливость казалась нечеловеческой. Его раны заживали так быстро, что собаки могли только позавидовать. Он не топил стресс в водке, а усталость — в женщинах. Этого многие не могли простить.
И он не мог простить того же Зоне.
Глеб поспешил увести разговор в сторону.
— Тот, кто отправил меня на смерть, оказался полным дерьмом. Использовал и бросил, думал, сдохну. Встретил его потом, в глаза смотрю и вижу — трусит! Но понимает, ничего я ему не сделаю.
— А ты?
— Ну… сказал, тихо так, доходчиво, что гулять ему чуть-чуть осталось. Бывает такое — загляну человеку в глаза, а он прогибается…
— И я? — посмотрела с вызовом Инга.
— Ты? Нет. Ты сильная, только очень… напряженная. Как натянутый лук. Так нельзя долго.
Девушка отвела взгляд.
— А дальше?
— Сгинул он. Сам, это доподлинно известно. Но получается, что я его… приговорил, что ли.
После этого Глеб впервые услышал за спиной: «оборотень»!
Девушка задумалась. Чувствует, что недоговариваю, понял Глеб.
— За что Артур хочет тебя убить? — торопливо спросил он.
— У Артура завелся крот. Он считает, что я имею к этому какое-то отношение, — призналась Инга, и Глеб напрягся. — Когда ты… как это?.. отшил меня, я пошла в «Харчо» и стала набиваться в компанию. Артур переполошился. Посчитал меня связной или что-то в этом роде. Из-за этого наша с ним дружба не состоялась.
— Обосновано посчитал?
— Нет, — отрезала Инга и сплюнула в пластиковую миску кровью. — А вообще, не твое дело! Иди к черту, провокатор хренов, у меня опять кровь пошла.
Глеб, не удержав нежности, положил руку на ежик темных волос. Ладонь приятно защекотало, будто Глеб и впрямь гладил молодого ежа с мягкой щетиной вместо иголок.
— Выздоравливай!
Думал, сбросит его руку, но девушка замерла, ее круглые розовые уши начали стремительно краснеть.
На пороге Глеб оглянулся. Инга смотрела вслед.
«Убивать-то зачем? Если бы каждого связного убивали… Нет, девочка, что-то ты темнишь!»
Смарт завибрировал, когда Рамзес стоял на крыльце, собираясь закурить. Глеб так удивился, что уронил сигарету и начал судорожно искать смарт по карманам. Глянул на индикатор сети — полный даун — и принял вызов. Цент пробился по спутниковому каналу.
— Хай, Рамзес!
— Почему молчал, толстяк?
— Ты хотел услышать мой голос? — рассмеялся Цент. — Я польщен… Ладно, извини, я боялся помешать. Знаю, что у вас творилось. Наблюдал волну со спутника — такая, знаешь, серая тонкая линия.
