– Где кристалл?
Я молчал. Тут главное не переиграть. Мэй была мне нужна, просто необходима – без поддержки бывших стражей драку за Двойную башню не выиграть. А у меня никого больше не было на примете, кроме Мэй.
– Ты что, не понял, Син? Я не собираюсь тебя сдавать! Я предлагаю тебе договор.
А, ну наконец-то! Она произнесла это первой! Заключая договор, самое важное не спустить все, что имеешь. А кристалл Архитектора был моим главным козырем в этой игре. Правда, я, кажется, уже говорил, что дерьмово играю в карты и могу выигрывать только у равных мне – то есть у Макса с Черным Кроликом.
Но уж кем-кем, а кроликом Мэй никто бы не посмел назвать.
– Каковы условия? – спросил я, сделав вид, что неохотно уступаю.
– А твои?
– Погоди. Не надо так торопиться. Я торопиться не люблю. Для начала ответь, кто эти двое, что напали на меня сегодня? – спросил я в лоб. – Твой ответ – это жест доверия, – пояснил я.
– Люди Берсерка. У этого ублюдка нет кристалла. Команда есть, а камня нет. Если он не раздобудет камень, то после падения Пелены его банда отправится разрушать чужие кристаллы и грабить обывателей.
– Надо же, как хорошо… – пробормотал я, хотя ничего хорошего в том, что на улицах города появится еще одна банда в дни хаоса, не было. – Твои условия?
– Я – капитан стражи при новом магистре, Антон – мой помощник.
– А кто магистр? Я?
Она рассмеялась. Правда, тихо, прикрывая ладошкой рот. Со стороны могло показаться, что она подавилась.
– Магистр тот, Син, кто зачитает свод законов после захвата Двойной башни и запишет их в Пелену. У тебя есть более или менее приличный свод законов?
– Нет. Но я над этим работаю. У меня на заправке лежит тетрадь, и я…
– Значит, ты не будешь магистром, – рассудила Мэй. – Но ты будешь в команде, и тебе не придется следующие двадцать лет сидеть на заправке.
Не самые лучшие условия, но лучших мне никто и не предлагал.
– Хорошо, – сказал я, – заключим договор. Но учти: у меня есть Лоцман…
– Черный Кролик? Не возражаю.
М-да, оказывается, Кролик делился тайнами не только со мной и Максом. С другой стороны, Мэй – страж, и страж неплохой, так что неудивительно, что она в курсе дел.
– Потом Разрушитель.
– Из Максима говенный Разрушитель, но хорошо, мы возьмем его, хотя бы за рост и объем живота.
– И еще…
– Полина исключается.
– Ты ревнуешь?
– А ты кретин. Зачем нам девчонка? Какой от нее прок? Она только смешает нам все карты.
– Может, пользы от нее немного. Но она – перспективная. Мы ее берем. Если она захочет.
Я не стал объявлять, что почувствовал в Полине способности Разрушителя, но Мэй и сама могла догадаться.
– Хорошо, – слишком уж легко уступила Мэй. – Если она захочет, возьмем.
Надо полагать, лейтенант сделает все, чтобы этот пункт договора мы не выполнили.
– И еще один…
– Полгорода записать не желаешь?
– Мои желания куда скромнее. Тот парень, у которого сейчас находится кристалл.
– Идет.
Я ожидал, что она спросит, есть ли у меня на примете за́мок. Но она не спросила. Вместо этого поднялась и сказала подчеркнуто деловито:
– Хорошо, пошли!
Мэй была из тех женщин, кто очень четко разделяет флирт и работу. Может быть, поэтому она так и застряла в лейтенантах.
Мы вышли из кафе. Я услышал звон и обернулся. В окне дома напротив зияла черная дыра, на тротуаре в лучах солнца вспыхивали осколки. Но рядом не было парализованного Пеленой нарушителя, да и стражей тоже я не увидел – хотя в кафе их сидело как минимум человек десять.
Мэй многозначительно кивнула.
Буквально за два часа обстановка поменялась в корне.
* * *
Я не стал докладывать Мэй, у кого спрятан кристалл. И так у нее было преимущество: пока держится Пелена, в любой схватке один на один она положит меня на лопатки. Правда, она никого не кликнула в помощь – и это было хорошим знаком, значит, не собиралась меня сдавать и в самом деле решила ввязаться в драку за Двойную башню. С другой стороны, и у меня не было рядом союзников.
Впрочем, Мэй очень быстро разгадала мою игру – я же говорил, что способен обыграть только Кролика с Максом.
– Ну ты и лопух, Син! Ты спрятал кристалл у одного из своих клиентов. Как же я сразу не догадалась!
– Ну догадалась бы. И что? У тебя есть на примете другой отщепенец, способный качественно замутить синеву?
– Ладно, – сказала она мрачно. – Договор заключен. Действуем.
Разумеется, она могла бы послать меня подальше – само слово «договор», произнесенное под покровом Пелены, кое к чему обязывало, но это прежде. Теперь, когда Пелена вот-вот должна была пасть, можно было наобещать кому угодно что угодно и тут же нарушить клятву. Но я подозревал, что Мэй готова держать слово даже после падения Пелены. Во всяком случае, я на это надеялся.
Пока мы петляли по улицам, я приметил, что в двух или трех домах закрывают ставни на окнах: кое-кто уже почувствовал, что в воздухе пахнет хаосом. Правда, большинство обывателей вели себя как прежде безмятежно.
Мы уже были почти рядом с домом поэта, когда синяя пластинка детектора, что лежала на панели тачки прямо передо мной, вспыхнула красным.
– Ты идиот! – заорала Мэй. – Твой хранитель открыл футляр!
Мне некогда было объяснять, что поэт вовсе не хранитель, а его дом – просто удачное место для выбранной цели. Но объясняться было попросту некогда.
– Вон туда! – закричал я, указывая на двускатную черепичную крышу стоявшего за серебристыми деревьями дома.
Мэй газанула, снесла ворота – нам уже незачем было прятаться, – потом ударила по тормозам, остановив машину практически впритирку к первой ступени длинной лестницы, облицованной серыми плитками. Весь первый этаж, несоразмерно высокий, был вообще лишен окон. Ступени вели на открытую просторную террасу, а оттуда через стеклянную дверь можно было попасть в дом.
Мы рванули.
– Через две минуты здесь будут конкуренты, еще через две – стражи. И те и другие нам ни к чему, – бросила на ходу Мэй, прыгая через две ступени. – Есть предложения?
– Пока одно – забрать кристалл и сунуть назад в футляр. – Я шагал через три ступени – у меня ноги длиннее, чем у Мэй. – Потом треснуть Ланса по башке.
– Кто такой Ланс?
– Хозяин дома.
– А потом?
– Драпать.
Мы поднялись на террасу и ломанулись в стеклянную дверь. Поэт стоял в холле и держал в руках кристалл. Я ошибся: в магическом камне было как минимум тридцать карат.
