Эспада, конечно, бросился бы вслед за похитителями, но «его» индеец все еще преграждал дорогу. Более того, он яростно бросился в атаку, выиграв для товарищей несколько минут.
Удар сбоку, выпад, еще удар. Эспада едва успевал парировать их. Увлекшись атакой, индеец сократил дистанцию. Глаза дона Себастьяна блеснули, заметив брешь в обороне противника. Индеец — вот уж точно бывалый вояка — тотчас среагировал на изменение настроения противника и отпрянул, да поздно. Отразив последний выпад, Эспада стремительно скользнул вперед, описывая полукруг. Удар эфесом шпаги, нацеленный в лицо, индеец парировал древком копья, и в этот самый момент «бискаец» снизу сказал ему «привет!», войдя под нижние ребра по самую рукоятку. Индеец посмотрел на рану, перевел взгляд на дона Себастьяна и, не издав ни единого звука, рухнул к ногам победителя.
— Диана! Карамба! Диана!
Ответа не последовало. Если, конечно, не считать таким тревожный пересвист птиц.
— Дон Себастьян! Остановитесь! — послышался голос падре Доминика.
Эспада оглянулся. Монах торопливо спускался со скалы. Получалось у него это не менее ловко, чем у дона Себастьяна, хотя на первый взгляд он не так спешил.
— Падре, эти мерзавцы ее похитили!
— Да, я видел, — кивнул монах, перебираясь через последнее препятствие и тяжко вздыхая. — Это, конечно, плохо, но не так плохо, как если бы убили.
— Это верно… Простите, падре, я помню, что дал слово доставить вас на озеро, но и оставить ее в беде не могу. Не знаю, что замыслили эти мерзавцы…
— Увы, ничего хорошего, — заметил монах. — Поэтому я согласен с вами, девушку надо спасти.
— Отлично, — кивнул Эспада, окидывая взглядом окрестности и прислушиваясь.
У дороги все практически стихло, но на берегу еще сражались. Фрегат дал еще один залп, потом снова послышались выстрелы из мушкетов. Редкие одиночные перебивались ровными залпами. Если те, что стреляли залпами на берегу, были в союзе с фрегатом, их противникам пришло время сдаваться.
— Похоже, бой подходит к концу, — подытожил Эспада свои наблюдения. — Вы, падре, укройтесь здесь, а я…
— Я пойду с вами, — поправил его монах.
— Но…
— Я знаю эти края и этих людей, дон Себастьян, — сразу зашел с главного аргумента падре Доминик. — И я тоже не привык бросать соотечественников в беде.
— Я только хотел сказать, что это будет нелегким делом.
— Господь не пошлет верующему больше испытаний, чем тот сможет выдержать, — мягко улыбнулся падре Доминик, легко вскидывая на плечо свою дорожную сумку. — А за девушку не беспокойтесь, до заката ей ничего не грозит.
— Вы уверены?
Падре Доминик указал на ближайшее тело, при жизни бывшее вместилищем языческой души аборигена.
— Посмотрите на эти узоры. Это символы поклонников Миктлантекутли. Местное прозвание дьявола, но аборигены считают его богом мертвецов. Все они боятся его, а вот эти еще и поклоняются. И что еще хуже, приносят ему жертвы.
— Так вот зачем им Диана?!
— Именно.
— Но почему именно она?
— Видите ли, — вздохнул падре Доминик. — По ходу жертвоприношения жертву обычно съедают, а женское мясо на их богомерзкий вкус лучше.
— Карамба!
Монах нахмурился, совсем как дон Мигель, капитан «Сан-Фелипе».
— Не следовало бы начинать богоугодное дело с ругательств… Лучше поспешим. Я догадываюсь, куда они ее утащили, и, по правде говоря, хорошо будет, если мы окажемся там первыми, а индейцы ходят быстро.
* * *
Говорят, ждать и догонять — две в равной степени неприятные штуки. Это не так. Ждать хуже. Во время погони постоянно приходится думать о насущном. Куда поставить ногу, как пролезть через вон те заросли, есть ли у той скалы засада и если да, то каким образом ее обойти или вырезать, потеряв на этом минимум времени, и как это время потом наверстать? У преследователя слишком насыщенная жизнь, чтобы переживать о чем-то еще. Даже о текущих проблемах беспокоиться некогда, их уже надо решать. Совсем другое дело — ожидание в засаде. Время тянется медленно-медленно, а мрачные мысли, подобно вражеским армиям, ровными рядами идут на приступ мозга. Тут можно додуматься до такого, что и врагам в голову не придет.
Те, кстати, вообще вели себя на удивление прилично. Можно даже сказать, пристойно, если не принимать во внимание скудность их гардероба. Доставив девушку в свой походный лагерь: три десятка шалашей, укрытых в джунглях, и один большой костер на всех, — индейцы передали пленницу на попечение двух молодых индианок. Те развязали пленнице руки и вообще относились к ней как гостье, хотя ни на мгновение не спускали с Дианы глаз.
Далеко от города индейцы не ушли. Их долгий путь огибал Каракас по большой дуге, чтобы выйти к некой точке на уровне его восточной границы. Куда именно направлялись аборигены, падре Доминик, по счастью, примерно представлял, и, несмотря на начальное отставание, они туда пришли первыми.
— Это здесь, — прошептал монах, утирая лоб рукавом.
Солнце палило немилосердно. «Здесь», как кратко окрестил падре мрачное на вид ущелье, было жарко, будто в пекле. В том самом, адском, куда как раз отсюда отправлялись местные почитатели дьявола. Когда-то здесь было старое индейское кладбище. Потом этому самому Миктлантекутли приглянулось это местечко, и его служители устроили тут же свое капище, где поторапливали тех, кто сам не спешил оставить наш бренный мир. Испанские солдаты неоднократно разносили в пыль это богомерзкое место, но индейцы всякий раз восстанавливали его.
Больших трудов от них не требовалось. Капище — не собор в готическом стиле. Стенами ему служили отвесные скалы по краям ущелья, крышей — небо над головой. В центре лежала квадратная каменная плита со стороной в рост высокого человека. По углам в землю были врыты четыре бревна, увитые веревочками и увешанные всяким мелким хламом. По словам падре, таких кладбищ в округе было штук пять. Все совершенно одинаковые. По какому принципу индейцы выбирали место для очередного жертвоприношения — монах не представлял даже приблизительно.
— Может, просто бегут на ближайшее? — предположил Эспада.
Монах в ответ покачал головой.
— Нет. Мы, пока шли за ними, миновали два других. Еще одно дальше в джунглях, но ближе от того места, где они схватили девушку, — туда бы они добрались быстрее. Это капище ближе всех к городу, но зачем это индейцам?
— Не знаю, — пожал плечами Эспада. — Вы у нас знаток аборигенов. Может, ждут какого-нибудь дружка из Каракаса.
— Не исключено, — кивнул падре Доминик. — Хорошо, давайте вернемся к нашим планам. Насколько я представляю, они войдут в ущелье через вон тот проход, пройдут по кругу и соберутся здесь, у этого камня. На нем жертву разделают, а потом он же станет обеденным столом.
— И сколько будет поваров? — хмуро спросил Эспада, оглядываясь по сторонам.
