– А где тень? – спросила Лимия.
– Здесь, – ответила та, шагая из темноты в предутренний сумрак.
Из одежды на ней был широкий пояс с двумя узкими полосками ткани и ничего больше. Фалко сделал вид, что отвернулся. Дерк предпочел проявить бдительность, а не хорошие манеры. Тень проигнорировала обоих. Лимия протянула ей плащ. Тень благодарно кивнула. Серая ткань окутала ее, превращая в бледное подобие своего имени. Даже зная, что тень перед ними, было непросто заметить ее на фоне черной скалы.
– Должен быть еще один проход, пошире этого, – сообщил Фалко. – И, кажется, я его только что нашел.
Он указал в сторону едва приметной расщелины в скале. Тень плавно сдвинулась туда. Высунув из-под плаща руку, она быстрым движением поманила остальных. Вблизи расщелина оказалась достаточно широкой, чтобы там мог пройти увешанный оружием крабб. Выступавшая вперед скала закрывала вход от взглядов из воды, да и от первого тоннеля вполне можно было его не заметить. Расщелину выдал Фервор, выглянувший из-за горизонта и разрезавший сумрак своими острыми лучами.
– Светает, – заметила Лимия. – Надо торопиться.
Расщелина уходила круто вверх. В правой стене регулярно попадались тоннели – некоторые явно рукотворные, – которые вели в глубь вулкана. Сама расщелина, поизвивавшись в горной породе, выходила на широкий каменный карниз. Внизу бушевали волны, а на карнизе выстроились краббы. Осторожно выглядывая из-за последнего поворота расщелины, можно было насчитать десятка два. Все они смотрели на восток.
Впереди стоял высокий и очень старый крабб в алой хламиде. У молодых шкура зеленая разной степени яркости. У этого она была даже не блекло, а бело-зеленой. До такой дряхлости на суровом юге доживают единицы. В руках старик держал короткий жезл из красного дерева. Навершием служила кроваво-красная жемчужина величиной с яйцо альбатроса. Выстроившиеся позади старика краббы были от макушки до пят расписаны алыми рунами и вооружены полностью металлическим оружием.
«Старикан – верховный жрец Фервора, – знаками сообщил Фалко, немного разбиравшийся в иерархии краббов, – головорезы за ним – храмовая стража. Они посильнее обычных бойцов и никогда не отступают».
«А где Алина?» – просигналила Лимия.
«Не вижу, – с сожалением ответил Фалко, – но церемония точно не начнется без этого деда. Наберись терпения, и он сам нас выведет, куда надо».
* * *
Когда огненный край Фервора показался над горизонтом, крабб в алой хламиде низко поклонился зримому воплощению бога и запел молитву. Пение его больше напоминало шипение пополам с бульканьем, но зато почти в точности соответствовало тем звукам, которые издает погружаемая в океан пылающая головня. К Фервору надлежит обращаться на его языке.
Стоявшие полукругом воины почтительно внимали. Закончив молитву, жрец сразу, без перерыва, затянул длинную хвалебную песнь в честь Фервора. Эта уже была на родном языке краббов. Тоже еще то бурчание, но уже осмысленное. Фалко знал язык краббов и жестами, как под водой, переводил остальным. В основном, для Лимии. Та все порывалась напасть, перебить воинов и вытрясти из жреца – где Алина? Фалко достаточно хорошо знал краббов, чтобы не сомневаться: даже в случае успеха этой акции ничего им жрец не скажет. Скорее умрет. А еще скорее поднимет тревогу, ценой своей жизни отправив к обожаемому Фервору еще несколько врагов. Как это ни тяжело, приходилось терпеливо ждать, отвлекая себя и других переводом.
Жрец начал издалека, с пылающих дней. Люди в них верили свято, а вот краббы по большей части считали красивым иносказанием. Тогда половина Терраны была сушей. Люди якобы жили только на ней, чем и объясняются их нынешние сложности в подводной жизни. Жрец выделил этот момент насмешливой интонацией, подчеркнув глупость своих потенциальных оппонентов, и сразу перешел к версии краббов. По ней люди пришли со звезд. Всем известно, что там, наверху, мир духов. Стало быть, никакой воды вообще нет, и к жизни в ней пришельцы, разумеется, не приспособлены. Люди, конечно, трактовали это с точностью до наоборот. Первыми были они, а краббы, пришедшие со звезд, опоздали к разделу суши и были вынуждены поселиться в свободном тогда океане. Там и приспособились.
С теологической точки зрения вопрос первенства представлял чисто академический интерес. Все равно, что первые, что вторые предки были всего лишь дикарями, не ведавшими истинной веры. Будучи варварами, они постоянно сражались между собой и так погрязли в междоусобицах, что потребовалось личное вмешательство создателей. Фервор воплотился вождем одного из народов. Краббов, конечно, причем это настолько очевидно, что никому и в голову не пришло специально уточнять расу в священных сказаниях. Наставив избранных на путь истинный, создатель повелел им зажечь пламя веры по всей Терране. Неофиты восприняли его буквально.
Оружие у нецивилизованных предков было куда разрушительнее нынешнего, и скоро весь мир полыхал. Горело все, что могло гореть. Остальное плавилось. Никто и ничто не могло противостоять победной поступи легионов новообращенных воинов, не щадящих ни себя, ни других. Жрец с видимым наслаждением перечислял названия давно исчезнувших городов, разрушенных во имя веры, размеры армад, отправленных на дно морское, имена великих правителей, склонивших голову перед Фервором. Лимия уже откровенно нервничала, и Фалко стоило немалых усилий убеждать ее подождать еще немного. А он ведь и сам волновался. Пока этот тут поет, другие там вполне могут найти себе иную забаву по вкусу. Вместе с Алиной.
Наконец, жрец дошел до финала. Мир уже погрузился в хаос и пламя, когда вмешалась Алгора. Ее адепты были слабы и не могли противостоять армиям Фервора. Призывы к миру звучали, как крик одиночки в океане. Поначалу казалось, что их слышал только ветер, но число последователей ночной богини быстро росло. Фервор же, напротив, с каждой новой победой становился нетерпимее к тем, кто противился его воле. Договориться между собой два творца от сотворения мира не могли.
Великие армии пришли в движение в последний раз, чтобы смести остатки сопротивления или со славой пасть в битве, равной которой не знала история Терраны. Учитывая размах использования и мощь огненного оружия, разницы для них не было. Даже боги не уберегли свои воплощения. Им пришлось вернуться на небеса, вновь став дневным и ночным светилами. Но перед своим уходом Алгора спасла тех, кто еще оставался на Терране. Ее первый и единственный удар обрушился не на головы врагов, а на безжизненные полярные шапки. Тогда они были многократно больше нынешних, но огонь, призванный самой богиней, растопил многовековой лед.
Хлынувшая с севера вода погасила пламя священной войны и утопила все надежды Фервора. Уцелевшие люди и крабы боролись не за истинную веру, а за выживание в новом, полностью покрытом водой мире. Богов не забыли, но практически все признали верховенство Алгоры. Спасительницы. На этом месте жрец презрительно сплюнул. Не удивительно, что Фервор оставил их. Удивительно, что не навсегда. Воплотившись в образе дневного светила, он ждал своего часа. И этот час уже близок. Жрец довольно облизнул немногие оставшиеся зубы. Пусть все начнется.
