В конце концов Вирон решил прибегнуть к испытанному средству для восстановления душевного равновесия. То есть напиться. Он окинул внимательным, запоминающим взглядом кучку сорвавшихся с поводка щенков, резко повернулся на каблуках и направился к сержантскому клубу.
Это полуофициальное заведение располагалось в задней части авторемонтного бокса и было отделено от помещения с полуразобранными машинами тонкой временной перегородкой. Клуб открывался вечером, когда на дежурство заступала новая смена караула. В это время в ангаре зажигались электрические лампы под широкими абажурами и оживал прикрученный к стене голокуб, транслирующий новости. Иногда, вопреки стараниям многочисленных «глушилок», удавалось поймать развлекательную передачу для туристов, и тогда бармен — худой длиннорукий капрал — включал звук погромче, чтобы и завсегдатаи, и ящерицы в джунглях за периметром, и все прочие окрестные обитатели могли познакомиться с древним человеческим искусством сбрасывания одежды под музыку.
В большом помещении с закругленными стенами собралось человек тридцать. Столы в центре оккупировали игроки в карты. Оттуда доносились азартные восклицания, возгласы досады и ехидные смешки. Остальные — сержанты, ожидавшие отправки в свои части, — расселись обособленными группками и, потягивая пиво, угрюмо разглядывали мельтешащие в воздухе цветные картинки. И все вместе дружно не замечали Вирона, в одиночестве торчавшего у стойки.
А старшего сержанта одолевал страх. Никакая выпивка не давала ему забыть о скором возвращении офицеров. Настоящих, не чета этой перепуганной тени, свихнувшейся от перебродивших гормонов. Тяжелые мысли дрейфовали в голове и сталкивались, словно айсберги. Выкарабкается ли эта худая сволочь, умудрившаяся отыскать действующую мину на отключенном поле? Что будет с его ногой? И что решит комбат? Неужели дело дойдет до трибунала?
«Куратору седьмого взвода. Рапорт, — в который раз вывел он в своем планшете. — Довожу до вашего сведения, что…»
Однако на этом «что» дело снова застопорилось. «После того, как рядовой Глазер подорвался на случайной мине…» Черт! Откуда тут случайные мины? Где, к херам собачьим, он нашел эту самую мину? Это ж не рапорт получается, а петля на шею. Нет, надо начать с начала. Все началось с нападения. И ведь не врут попы! Есть потусторонний мир! Есть! Не иначе, этот чертов лейтенант вылез из могилы, чтобы доконать его. Не получилось на Фарадже, так он возник здесь. Нашел! Отыскал в другой галактике! А ведь он докладывал! Докладывал! А Твид его покрывает. Покрывает дезертира. И Санин тоже. Все они заодно.
Пиво выдохлось и стало противным на вкус. Зверски чесался желвак на раненом плече. Саднили от пота царапины на коленях.
— Нападение на старшего по званию… — невнятно бормотал Вирон. — Неподчинение приказу. Массовое неповиновение… Дезертирство…
Он вновь приложился к кружке. Струйка пива пролилась мимо губ, стекла по подбородку и забралась за ворот.
Плевать!
Хлопнула дверь. Потянуло ватным запахом тумана.
Разговоры вокруг сразу стихли. Молчание разбегалось широкими кругами, словно волны от брошенного в пруд камня.
— Тут я ей и говорю — подруга, а теперь взгляни-ка вот сюда и скажи, что ты об этом думаешь! — произнес в полной тишине чей-то насмешливый голос и смолк, устыдившись произведенного эффекта.
Изрядно окосевший Вирон крутнулся на табурете, чтобы исследовать причину всеобщего интереса, и нос к носу столкнулся с Саниным, который уставился на него злым немигающим взглядом.
Тишина не просто сгустилась — она стала тяжелой и осязаемой, как кирпич. Сотканная из дымного воздуха дикторша с золотыми кудрями тихонько бормотала о диверсии на станции монорельса.
Вирон сгреб со стойки боевой планшет и поспешно сунул его в нагрудный карман, однако смог спрятать его только с третьей попытки. Потом, не глядя на Санина, он протянул руку за кружкой. Зубы его звякнули о толстое стекло. К своей досаде, Вирон обнаружил, что посудина опустела.
— Еще пива, сержант? — поинтересовался бармен.
— Нет, — сказал Вирон.
— Да, — отрезал Санин. Он указал пальцем на кружку Вирона. — Мне того же самого.
Он опустился на высокий табурет рядом с Вироном, не сводя с него пронизывающего взгляда, от которого по спине старшего сержанта забегали ледяные мурашки.
— Хорошая ночь для занятий, — сказал Санин.
— Что?
— По рукопашному бою, — пояснил Санин.
Вирон оглядел выжидательно уставившихся на него сослуживцев.
— Хотел бы я выбить из тебя дерьмо, — тихо сказал он. — Но не могу. Я пока еще твой командир.
— И всего-то? Тогда я подожду. Осталось недолго.
Лицо Вирона налилось краской.
— Послушай, — с угрозой проговорил он. — Хватит пороть чушь. Лучше подумай, что скажешь утром, когда тебе придется объяснить, куда подевался Фермер.
Санин сделал глоток, поморщился и вытряхнул из пачки сигарету. Огонек вечной зажигалки отразился в его зрачках. На мгновение Вирону показалось, будто перед ним сидит зверь — холодный и беспощадный хищник с яростным огнем в глазах.
Зажигалка погасла. Огонек исчез. Санин выдохнул струйку дыма и оперся локтем о стойку, наблюдая за Вироном сквозь прищуренные веки.
— А ты, я вижу, уже все объяснил, а? Поди, целую поэму сочинил?
Он замолчал, заметив, что их слушает бармен.
— Ваша закуска, сержант, — обратился капрал к Санину. Затем он поставил на стойку тарелку с жареными орешками и сказал: — Поганый выдался вечер. Хотите, включу чего-нибудь погорячее? Офицеров сегодня нет.
— Погорячее? — переспросил Санин.
— Девочек, — осклабился капрал. — Настоящих, не кукол.
— Нет, спасибо, — отказался Санин.
— Тогда бокс? Турнир Восточного побережья. Пальчики оближешь!
— Ненавижу бокс, — процедил Вирон.
— Ладно, парень, включай, если ты так настаиваешь, — сказал Санин. — Только исчезни.
— Конечно. — Капрал повернулся к Вирону. — Может, чего покрепче, сарж?
— Водки, — попросил тот.
Капрал выставил на стойку тяжелый граненый стакан и исчез в подсобке, а Санин повернул голову и с любопытством уставился вверх, где под потолком шла трансляция с открытия какого-то фестиваля. Картинки уличного шествия сменились вспышками и цветными лучами, заливавшими ринг. Полуголые парни по углам оценивающе смотрели друг на друга.
— Последние минуты перед началом боя — самые напряженные, — поделился Санин. — Свист, гам, зрители орут, а тут еще тренер несет какую-то ахинею. Но ты его все равно не слышишь. Видишь только эти чертовы прожектора. И еще девочек.
Ударил гонг. В голокубе двое бойцов принялись кружить по рингу. Публика подбадривала их нестройными выкриками.
