Нетерпеливо поигрывая хлыстом, Хаген выслушал его донесение. Информация оказалась скудной, и в другой ситуации Хаген был бы весьма разочарован и определенно выказал бы недовольство.
Но неожиданная находка поглотила все его мысли.
Рассеянно кивнув, Хаген жестом отпустил гнома. Все-таки какую-то пользу из его сообщения можно было извлечь.
По лестнице, ведущей к женским покоям, Хаген поднимался уже бегом. В мыслях его был полный сумбур.
Без стука он вошел в дверь.
Уты в комнате не было, Кримхилд сидела у окна и вышивала, низко склонившись над работой. Она словно ничего вокруг не замечала — хотя не слышать стука захлопнувшейся двери девушка не могла. Плечи ее едва заметно подрагивали. Хаген был уверен, что дрожала она не только из-за холода.
— Кримхилд!
Девушка встрепенулась, уронила шитье на пол и с плохо разыгранным удивлением взглянула на Хагена. Она попыталась улыбнуться, но ей это плохо удалось. Взгляд Кримхилд устремился на дверь; будто девушка ожидала — нет, боялась — увидеть за спиной Тронье еще кого-то.
— Дядя Хаген, ты… вернулся?
— А разве я уезжал?
Кримхилд прикусила губу. Она не могла знать о том, что он выезжал из крепости. Из окон женских покоев ворота не были видны.
— Зато ты, видимо, неплохо покаталась, — продолжал Тронье. — Я видел в конюшне твою лошадь. Разве можно было так истязать бедное животное?
— Мне… было холодно, — пролепетала Кримхилд. Руки ее задрожали, взгляд стал умоляющим, — Я так заскучала, что решила развлечься прогулкой и заодно согреться. Но там оказалось куда холоднее, чем я предполагала, — Она вдруг затараторила быстро-быстро, не давая Хагену вставить ни слова: — Что случилось, дядя Хаген? В городе звонят в колокола, весь Вормс переполошился. Какие-то дурные вести?
Хаген пристально взглянул ей в лицо. Гнев и недоверие его постепенно улетучивались, уступая место искреннему сочувствию. Кримхилд сама не знала, что творит. Усилием воли подавив в душе сострадание, Тронье выхватил из кармана серый шарф. Кримхилд побледнела.
— Вот что я нашел. Я думал, ты его хватишься.
Порывистым движением девушка протянула руку:
— Очень… любезно с твоей стороны, дядя Хаген. А где ты его нашел?
— В часовне, — невозмутимо отвечал Хаген, — Он валялся на полу. Ты, должно быть, уронила его, сама не заметив.
Будто боясь обжечься, Кримхилд отдернула руку. На лице ее отразился неприкрытый ужас.
— В часовне? Так ты… разговаривал с Зигфридом?
— Не о тебе, — успокоил ее Хаген, — Он не знает, что мне известна ваша тайна. И никто об этом не знает.
Кримхилд задрожала всем телом. Приглушенный болезненный стон сорвался с ее губ. Она встала, шагнула к окну, секунду постояла, а затем вновь повернулась к Хагену. В глазах бедняжки стояли слезы.
— Дядя Хаген… я…
— Как давно вы встречаетесь тайком? — перебил ее Тронье. Слова прозвучали неожиданно жестко — он сам этому удивился.
Губы Кримхилд дрогнули. Слеза скатилась по щеке. Не в силах больше сдерживаться, девушка бросилась Хагену на грудь, отчаянно вцепившись в его плечи. От сотрясавших ее рыданий Кримхилд не могла вымолвить ни слова, лишь приглушенные всхлипывания срывались с уст. Хаген устыдился: ведь он причинил Кримхилд, своей любимице, такую боль. Как же мог он так поступить! Лучше бы он ее ударил.
Нежно обняв девушку, Хаген осторожно отстранил ее от себя:
— Прости, Кримхилд. Я солгал тебе. Шарф я обнаружил под седлом твоей лошади и догадался обо всем: предчувствия преследовали меня давно.
Кримхилд всхлипнула. Она больше не плакала.
— И все же, — продолжал Хаген. — Ответь мне, дитя мое. Давно ли вы тайком встречаетесь?
— Это… это был первый раз, — пролепетала Кримхилд. — Мы…
— Не лги, Кримхилд. Зимой Зигфрид часто выезжал на лошади под предлогом прогулок по окрестностям. — Он криво усмехнулся. — А ты? Как часто тебе становилось здесь слишком скучно?
Кримхилд вновь всхлипнула. Пристально посмотрев ему в лицо, она медленно опустила руки, шагнула к камину и неподвижным взглядом уставилась на пламя.
— Четыре раза, — Голос девушки был едва слышен. — Пять, если считать сегодняшний. В первый раз… мы действительно встретились случайно. Моя лошадь повредила ногу и захромала, а Зигфрид в это время… проезжал мимо и помог мне.
Хаген нахмурился. Он прекрасно понимал, насколько «случайно» Зигфрид мог проезжать мимо. Ни для кого не было тайной, что Кримхилд время от времени выезжала на лошади одна.
— А затем мы встречались в часовне, — негромко продолжала Кримхилд. — Никто об этом не знал, — Вскинув голову, она в упор взглянула на Хагена, и во взгляде ее отразилось такое отчаяние, что Тронье едва мог его вынести. — Ты же никому не расскажешь, дядя Хаген? — взмолилась девушка. — Ты не должен говорить Гунтеру. Он его убьет.
— А тебя отправит в монастырь — если не придумает чего похуже, — безжалостно добавил Хаген, — Неужели ты не понимаешь, что эти игры несут тебе опасность не меньшую, чем ему?
Кримхилд понурила голову.
Хаген сжал кулаки. Уж Зигфрид тоже не может этого не понимать. Нет, он будет молчать, но только ради Кримхилд.
— Он… прикасался к тебе?
Кримхилд удивленно расширила глаза:
— Ты…
— Чем вы занимались? — Хаген с трудом сдерживался, — Только беседовали? О чем?
— Ты заблуждаешься, дядя Хаген! — гордо сказала Кримхилд, — Ты напрасно обвиняешь Зигфрида и позоришь меня, — Кримхилд была оскорблена, в глазах ее читался праведный гнев. Кто такой был Хаген, чтобы сметь унижать ее, королевскую сестру?!
Хаген невозмутимо выдержал ее взгляд, и через несколько мгновений Кримхилд вдруг как-то обмякла.
— Ничего не было, дядя Хаген. Мы только один раз поцеловались.
Хаген насмешливо ухмыльнулся.
— Невинный поцелуй! — возмутилась Кримхилд. — Что в этом постыдного?
— Ничего, — разозлился Хаген, — Сначала невинный поцелуй, затем невинное объятие, затем… — Он покачал головой. — Ты понимаешь, что Зигфрид словно вор прокрался в твое сердце?
— Неправда, — с жаром возразила девушка, — Я знаю, что ты не любишь его, дядя Хаген, даже ненавидишь. Но я — я с первого мгновения полюбила Зигфрида. И он меня.
— Любовь? Ты разве понимаешь, что это? Тебе только кажется.
— Я слышу, что говорит мне сердце, — этого достаточно.
— Сердце? Понимаешь, Кримхилд, ведь не прошло еще года с тех пор, как мы с тобой стояли вот здесь же и говорили о любви. Или ты забыла свои же слова? Забыла о своем сне и клятве, что не будешь принадлежать ни одному мужчине?
