Хаген не ответил. Данкварт был прав. И все же он с трудом сдерживался, чтобы не вернуться и не остановить Зигфрида.
Через некоторое время Ксантенец нагнал их. Они пересекли поляну и углубились в лес. Хаген то и дело оглядывался назад. Снег пошел сильнее, но немного потеплело, и к тому же деревья теперь защищали их от пронизывающего ветра. Необычная тишина царила в лесу. Хагену показалось, что он слышит доносящиеся от дома глухие удары, крики. Затем из дверей хижины вышли люди Зигфрида, и через несколько мгновений над ее крышей взвилось пламя.
Глава 14
— Значит, завтра.
Хаген не мог понять, облегчение или беспокойство звучало в словах Гернота; возможно, и то и другое. В палатке Зигфрида был созван военный совет, и Хаген вкратце поведал об их стычке с данами. Никто из собравшихся не удивился подробностям встречи — саксы и даны славились своими бесчинствами и мародерством. И следовало заранее предусмотреть возможность подобного столкновения. Чего они не рассчитали вообще, так это времени. По их сведениям, войско Людегаста, подобно кровожадному монстру, продвигалось по стране, сметая все на своем пути; вслед за ним шли их же отряды, добивая оставшихся в живых и разоряя жилища мирных жителей. Та группа, на которую наткнулись Хаген с Зигфридом, очевидно, была выслана на разведку.
— Завтра, — подтвердил Зигфрид. — Войско Людегаста расположено в нескольких часах пути к северу от нас. Если бы отряд разведчиков не пренебрег приказом и вел себя поосмотрительнее, вместо того чтобы мародерствовать, Людегаст, скорее всего, уже бы знал о том, что мы здесь. К тому же я уверен: эти шпионы не единственные. Тут я согласен с Хагеном: мы находимся в положении волка, задумавшего одолеть медведя. Мы можем с ним справиться, лишь выбрав подходящий момент и нанеся удар первыми. Если же мы попадем ему в лапы, он сотрет нас в порошок.
Фолькер ошарашенно взглянул на него — он, похоже, только теперь окончательно понял, что означала встреча с данами.
— И что же… нам теперь делать?
— Если мы хотим использовать преимущество неожиданного нападения, — ответил Зигфрид, — мы должны атаковать противника сейчас. И если мы сию минуту тронемся в путь, то к рассвету доберемся до лагеря данов.
— Но люди устали, — вмешался Гернот, — Они скакали целый день, Зигфрид. И теперь еще целую ночь? — Он покачал головой. — Напасть горсткой утомленных людей на противника, превосходящего нас втрое, и одолеть его?
— Вдвое, — поправил Зигфрид, — Их не больше трех тысяч, и большинство плохо вооружены, к тому же они без лошадей. Наши перспективы на так уж мрачны, Гернот. Воины Людегаста недисциплинированны, настроение в войске плохое, многие устали от походов и не отказались бы вернуться домой. Целый год слишком долгий срок для войны.
— И все-таки, — продолжал сомневаться Гернот, — Твоя уверенность основана только на сведениях врага, пойманного вами. Почему ты считаешь, что он не солгал?
— Он сказал правду, — безапелляционно заявил Ксантенец. — Повторяю, даны находятся совсем близко, а завтра на рассвете они двинутся дальше, навстречу саксам, и через два дня объединятся с их армией. Если мы будем топтаться на месте, нам придется столкнуться с восьмитысячным войском, Гернот.
Гернот не ответил. Зигфрид говорил убедительно, да иного выбора у них и не оставалось. В конце концов, Ксантенец был их предводителем и при необходимости мог просто отдать соответствующий приказ.
— Зигфрид прав, мы должны выступить сегодня! — возбужденно вмешался Гизелер. Глаза его горели.
— Пусть будет так, — вздохнул Гернот. — Тогда не будем терять времени. Дорог каждый час.
Зигфрид довольно улыбнулся. Он был уверен, что все в конце концов с ним согласятся.
Гернот повернулся к стоявшему в дверях Синольду:
— Отдай приказ сняться со стоянки. Пусть воины седлают коней.
— Люди будут недовольны, — покачал головой Синольд.
— Мне тоже это не очень нравится, — отвечал Зигфрид. — Но данам понравится еще меньше, когда на рассвете мы обрушимся на них всей мощью.
Пожав плечами, Синольд вышел.
— Пойду-ка я к отцу Йозефу, — сказал Ортвейн. — Пусть приведет воинов к причастию, — объяснил он, заметив удивленный взгляд Зигфрида, — У нас принято так делать перед битвой.
Ксантенец лишь снисходительно усмехнулся. Ортвейн, Фолькер и Румольд удалились.
— Пожалуй, нам стоит показать пример воинам: пойдемте к лошадям, — предложил Зигфрид, — Чтобы люди не роптали.
— Бургундские воины не ропщут, — резко отозвался Гернот, — Они повинуются твоим приказам, Зигфрид. Если приказы разумны.
— Разве они неразумны? — Ксантенец поднялся, — Если вы сомневаетесь в моем плане, то…
— Нет, я не сомневаюсь, — перебил его Гернот. Больше он не вымолвил ни слова, уставившись в пол и бессильно сжав кулаки.
Зигфрид кивнул:
— Ну и хорошо. Все мы устали и раздражены. Завтра в этот час все будет уже позади. Пойдем, Гизелер… — Схватив Гизелера под руку, он увлек его за собой.
Гернот тоже хотел было выйти, но Хаген задержал его:
— Секунду, Гернот. Может получиться, что потом у нас не будет возможности поговорить.
На лице Гернота отразилось нетерпение. Вокруг них лагерь был охвачен суетой. Сумерки спускались на землю, и здесь, в палатке, уже почти наступила ночь.
— Речь идет о Гизелере, — начал Хаген. — Я все время наблюдаю за ним. И я недоволен. Недоволен тем, что он постоянно крутится возле Зигфрида.
Лицо Гернота помрачнело:
— Мне тоже это не нравится. Что до меня — я вообще оставил бы его в Вормсе. Он слишком молод и горяч. Нужно не упускать его из виду, чтобы он ничего не натворил.
— О чем я и хотел тебя попросить, — подхватил Хаген. — Знаю: он не хуже остальных может обращаться с мечом и копьем. Но беспокоюсь я не только за его жизнь.
Гернот удивленно вскинул брови.
— Удали его от Ксантенца, Гернот. Дай ему какое-нибудь задание, чтобы он находился подальше от Зигфрида и его нибелунгов.
Гернот пристально взглянул на Тронье:
— Опять за старое, Хаген?
— Нет. Просто я видел Зигфрида в бою. Его и его воинов-нибелунгов.
— Все мы это видели. И не один раз.
— Это не совсем то, Гернот, — перебил Хаген, — Мы отправляемся не на прогулку и не на рыцарский поединок, как в Вормсе, а на смертельную битву. Спроси Данкварта, если не веришь мне, Гернот. До сегодняшнего дня никто из нас не видел этого человека в настоящем бою.
Гернот не ответил. Лицо его не выражало никаких эмоций, но Хаген знал, что Гернот — именно он, а не кто-нибудь другой — понял, что он хотел сказать. Слова его не имели никакого отношения к личной неприязни.
