— А если и так? — спокойно промолвила валькирия, — Зачем ты вмешиваешься, Хаген из Тронье? Тебя это ни в коей мере не касается.
— Это точно, — кивнул Хаген. — До тех пор, пока вы не выносите сор из избы, — В голосе его послышались металлические нотки, — Не пристало королевам спорить, как базарным торговкам, при всем честном народе.
Брунгильда побледнела, а Кримхилд, к которой этот упрек тоже имел отношение, довольно ухмыльнулась. Хаген испытывал неловкость. Хотя все окружающие делали вид, будто ничего не замечают, было совершенно ясно, что он, Брунгильда и Кримхилд находились в центре всеобщего внимания.
— Почему бы вам не войти в храм одновременно, если уж вы никак не можете договориться? — предложил он.
Брунгильда расхохоталась:
— Удивительно, Хаген! Ведь именно такого дурацкого совета я от тебя и ждала.
Она поднялась еще на одну ступеньку, встав выше Хагена и теперь глядя на него сверху.
— Наверное, и правда хорошо, что ты вернулся, Хаген из Тронье, — промолвила она спокойно, но, пожалуй, громче, чем следовало. Она одарила Кримхилд презрительным взглядом: — Эта девочка с самого первого дня не скрывала, что ненавидит меня. Я не знаю почему, но это не имеет значения. И пора бы ей понять, кто здесь королева Вормса! Если собственная мать и ее рассудок ничего ей не говорят — придется это сделать тебе, Хаген из Тронье.
— Королева Вормса! — фыркнула Кримхилд, — Ну, насмешила. Не забывай, кто ты такая, Брунгильда!
— Кримхилд! — прикрикнул Хаген, — Я прошу тебя…
Но девушка его не слушала. Сердито подобрав юбки, она взбежала по ступенькам и остановилась перед валькирией с горящими от ярости глазами.
— Может, мне стоит напомнить, как ты здесь появилась, Брунгильда? Я, конечно, не претендую на божественное происхождение, но меня не притащили сюда в качестве добычи. Может, через два дня ты и станешь супругой моего брата, но королевой тебе не быть никогда! Ты ничтожество, Брунгильда! И времена твоего могущества завершились, — Брунгильда побледнела. Кримхилд же не унималась: — Так кто ты такая, Брунгильда? Оглянись вокруг! Неужели ты думаешь, что тебя полюбит здесь хоть один-единственный человек? А твоя легендарная красота увянет через несколько лет!
— Довольно, Кримхилд! — Хаген резко схватил ее за руку, — Прекрати сейчас же!
Девушка вырвала руку:
— Ты не имеешь права указывать мне, Хаген из Тронье! Если хочешь защищать эту змею — пожалуйста!
— Я никого не собираюсь защищать. Но ты должна прекратить вести себя как невоспитанный ребенок. И ты тоже, Брунгильда, — добавил он. — Я что, должен напомнить, кто вы такие? Ты, Кримхилд, принцесса бургундская, а ты, Брунгильда, будущая королева! Приказываю вам немедленно прекратить ссору!
— А если нет? — Слова Хагена только распалили ярость Кримхилд. Она надеялась на его поддержку и теперь злилась, что не получила ее, — Что ты будешь делать, если я не послушаюсь? Пойдешь к моему брату и нажалуешься?
— Довольно, Кримхилд, — вмешалась Ута, и это наконец подействовало.
Поджав губы, девушка одарила валькирию полным ненависти взглядом и резко отвернулась. Хаген смотрел ей вслед, пока они с Утой и обеими служанками не смешались с толпой. Брунгильда тоже проводила ее взглядом, но, к удивлению Хагена, ее лицо выражало полную безмятежность.
— Что на тебя нашло, Брунгильда? Теперь пойдут сплетни о двух королевах Вормса, которые спорили на площади, будто торговки.
— В Вормсе только одна королева! — гордо заявила Брунгильда.
— Знаю, — кивнул Хаген, — И зовут ее пока что не Брунгильдой.
— Это она затеяла ссору.
— А у тебя хватило ума ее поддержать! Ты же сама сказала — она еще дитя и не умеет себя вести. А от тебя я такого не ожидал.
Брунгильда окинула его ледяным взором.
— Я от тебя — тоже, Хаген, — негромко молвила она.
— То есть?
— Ты не понимаешь? Разве ты забыл, что произошло в Изенштейне? Я тогда спросила тебя, на чьей ты стороне, помнишь?
Хаген кивнул.
— И ты тогда ответил мне. Я удовольствовалась ответом, но не приняла его. Так же, как и теперь. Тогда ты служил этому слабаку Гунтеру, но ты не должен был этого делать.
Хаген с шумом выдохнул:
— Думай, что говоришь, Брунгильда! Гунтер — мой король.
— Нет. Он никогда им не был и не станет. Ты слишком похож на меня, чтобы признать власть над собой другого человека. Еще не поздно, Хаген. Я знаю, что мучает тебя. Я не жду сейчас ответа, но предлагаю поразмыслить. Ты и я, мы оба северные люди, и кровь наша похожа. Пойдем со мной!
Хаген уставился на валькирию:
— Ты понимаешь, что ты говоришь?
— Да, — спокойно ответила Брунгильда.
— Я… я должен убить тебя на месте за такие слова.
— Ты этого не сделаешь. И не пойдешь к Гунтеру рассказывать. Подумай хорошенько, Хаген.
Не ответив, Тронье повернулся и быстро зашагал к замку.
Глава 13
Хаген проспал почти восемнадцать часов кряду. Теперь до Троицы оставалось всего два дня. До того часа, когда Гунтер сочетается браком с Брунгильдой.
И Зигфрид женится на Кримхилд.
Эта мысль вселяла в него панику.
Все, что произошло после встречи с Кримхилд, было забыто. Встреча с Гунтером и остальными, разговоры, тысячи вопросов, на которые ему пришлось отвечать, наконец, усталость и долгий сон — все это было лишь бегством — бегством от образов, таившихся в самых сокровенных уголках его души.
Кримхилд. Почему же все-таки она?
Вопрос был бессмысленным. С тем же успехом он мог спрашивать себя, почему он вернулся живым, почему не погиб в Изенштейне или на пути в Тронье. На какой-то момент старый разумный Хаген взял верх. Он находился в Вормсе, и все, что произошло, повернуть вспять уже невозможно.
Он встал, оделся, вышел из покоев. Но на улице тоже не обрел душевного равновесия. Издалека доносились звуки оживленной суеты, на широком поле между крепостным рвом и городом скоморохи разбили свой лагерь. Хаген остановился в нерешительности. Может, спуститься к реке? Нет, это было слишком далеко, да к тому же вполне вероятно, что по дороге он столкнется с Гунтером или Зигфридом. Но и в городе тоже можно было встретить знакомых. Да остался ли в Вормсе хоть один человек, чье присутствие не вызывало бы у него раздражения? Разве что Ута и юный Гизелер.
Миновав откидной мост, Хаген направился к лагерю цыган. Поле пестрело цветными шатрами, повсюду стояли повозки. Целое море звуков встретило Хагена: смех, возгласы на чужом языке, конское ржание — никогда раньше он не любил подобной балаганной суеты. Но теперь он чувствовал здесь себя защищенным. Шум, гам, пестрая суета опьяняли его, подобно вину, он ощутил наконец спокойствие и раскрепощенность. Может, потому, что никто его здесь не знал. Он был одет в простой плащ с капюшоном, без оружия и шлема, и даже черную повязку для глаза оставил дома. Его незрячий глаз не привлекал ничьего внимания здесь, среди толпы калек и убогих.
