– Тут тетя хотела на поляну выйти, – сказала она.
И снова заговорили наперебой.
– Вот те на! Разве она не знала? Мы ее не видели здесь раньше. Может, в гости к кому-то приехала…
Ким решила перехватить инициативу, пока не поздно.
– Так, народ. Меня зовут Кимберли, – она обвела ватагу взглядом, стараясь заглянуть каждому в глаза. Глаза… Синие, карие, серые, зеленые… Они были для нее словно открытая книга. Ей доверяли, хотя в первый раз видели. Ей симпатизировали, хотя не в обычаях этого города встречать чужаков с улыбкой. – Я работаю в газете. «Дейли Телеграф» – слышали о такой?
– Здорово! Ну надо же – газета! Нет, не слышали!
– Вы Мышу не бойтесь, – обратился к Ким темнокожий мальчишка. – Она нормальная, хоть и страшная.
– Я не страшная! – обиделась Мэгги. – Я выздоровею, когда вырасту.
– Ты не выздоровеешь! – тут же поправили ее.
– Меня вылечат! Тетя Кимберли! – Мэгги кинулась к Ким, заставив ее отшатнуться. – Скажите им!
Ким растерянно улыбнулась, потрепала девочке челку. В этот момент мальчишки-забияки вцепились друг в друга, велосипеды с грохотом повалились в кусты. Это отвлекло внимание остальных от Мыши.
– И что же не так с вашей полянкой? – Ким, набравшись мужества, погладила девочку по плечу. – Почему мне нельзя туда выходить?
Мэгги указала пальцем, оканчивающимся спиленным коготком, на вытоптанную середину, где не росла трава.
– Там – «комариная плешь»! – прошептала она, округлив глаза. В ее голосе звучал неподдельный страх.
Ким хмыкнула. Как же, поверит она детским россказням. Здесь у них – «комариная плешь». Там – гринпинская трясина, а по ночам выходит на улицы бороться с преступностью Бэтмен. Хороши информаторы: самой старшей девочке в компании – той, которая похожа на Барби, – не больше двенадцати лет. А Мыша вообще малолетка.
– Мэгги, – мягко проговорила Ким. – Аномалии бывают только в Зоне, в городе их нет. Ты живешь здесь долго, и тебе это должно быть известно лучше, чем мне.
– Ну я же мутант, я чувствую, – веско заявила Мэгги.
– Здесь и правда, «комариная плешь», – поддержал Мышу темнокожий мальчик. – Вот смотрите… – Он вытащил из кармана шортов горстку крышечек от кока-колы. С сосредоточенным выражением лица отправил щелчком одну жестянку точно в центр поляны. Как Ким и ожидала, ничего не случилось. За первой крышечкой последовала и вторая, и третья. Но все они падали, как ни в чем не бывало: как обычные жестянки на обычную землю.
– Затаилась, – поняв тщетность своих попыток, высказался мальчик. – Она капризная. То спит, то ждет, кого бы сцапать.
– Я видел, как она сцапала кошку Куртсманов, – сообщила старшая девочка. – Кошка успела сделать только так: уэээк! – «Барби» наклонила голову вбок и поджала руки к груди, мол, «бобик издох». – Только мокрое пятно осталось! – подытожила она.
– Мяу! – то ли дразнясь, то ли просто валяя дурака, выдал один из забияк.
А второй, втянув соплю, поделился:
– А я видел, как она ворону сцапала.
– И голубя одноногого с центральной площади, – добавила «Барби». – Лучше не ходите на поляну, мы на ней больше не играем.
Сколько Ким ни всматривалась, ничего подозрительного и необычного в черно-коричневом пятне утоптанной земли, обрамленном невысокой травой, не находила. Косые лучи солнечного света, пробиваясь сквозь кроны, падали на поляну, контрастно высвечивая каждую былинку. Ким собралась было пойти вперед – вопреки советам окружавшей ее мелюзги, – но ноги как будто налились свинцом.
– Да что со мной такое!.. – в сердцах пробормотала она.
Вытянула из сумочки планшет и принялась писать:
«Каждый город – среда для возникновения мифов. Хармонт – не исключение. Мифы здесь появляются, точно грибы на гнилой древесине. Само собой, основным источником вдохновения для мифотворчества служит Зона. Мы наблюдаем экстраполяцию на городское пространство тех небывалых явлений и эффектов, которые существуют только по ту сторону забора протяженностью во многие мили. Не удивительно, что дети из Хармонта проявляют недюжинное рвение, заставляя друг друга поверить, будто в безлюдных и сумрачных уголках города обитает нечто, проникшее в их мир из Зоны. Для этих выдумок не нужно обладать выдающимся воображением, в Хармонте монстры реальны. Просто посели «комариную плешь» на заросшей поляне в глубине парка, а в тени старого, похожего на больного проказой человека дерева…»
– Народ, а что еще страшное обитает в Зоне? Кроме «комариной плеши»?
– «Ведьмин студень», – подсказал темнокожий мальчик.
– Спасибо! – Ким дописала: «вообрази плотоядные придыхания «ведьминого студня».
«Барби» заглянула в планшет. Хмыкнула и сообщила:
– «Ведьмин студень» живет вообще-то в ямах. Напишите лучше – «серебристая паутина».
– Да ну, – поморщилась Ким. – «Ведьмин студень» – лучше звучит. Эффектней.
– И что с того, что лучше? Исправьте, – потребовала «Барби» с неожиданным упорством. – Вы же неправильно написали, зачем обманывать читателей?
– Да, – поддержал подругу темнокожий мальчишка. – Вы ведь приехали писать о нашем городе? Тогда пишите правильно! «Серебряная паутина». Уберите «ведьмин студень».
Ким сдалась.
– Ладно-ладно, – она быстро заменила «студень» на «паутину». – Теперь вы довольны? Это ж надо, такие маленькие, а такие пи… привереды!
В мэрии не работали кондиционеры. На клейкую ленту, подвешенную к потолку приемной, налипли с полсотни мух разных цветов и размеров. Некоторые все еще трепыхались и надсадно жужжали, предчувствуя погибель.
Ким остановилась возле стола секретаря, поглядела, почесывая лоб, на пустое кресло и выключенный монитор компьютера.
Из кабинета мэра, дверь в который была приоткрыта, донесся бодрый голос:
– Кто там стоит? Заходите, если что-то надо!
Ким быстро взглянула на свое отражение в стеклянных дверцах шкафа, забитого пронумерованными папками. Расправила плечи, подобрала из арсенала улыбок нужную, уверенно распахнула дверь и шагнула через порог.
Сумрак, на окнах – закрытые жалюзи. Отчетливый запах виски. Экран планшета освещает круглое лицо тучного лысого мужчины в белой, расстегнутой почти до живота безрукавке. Планшет – в центре стола, стопка бумаг и кнопочный телефон – с одного края, коробка с картошкой-фри из Макдональдса – на другом краю.
– Господин мэр? – Ким остановилась на пороге, углубляться в пропитанный алкогольными парами сумрак не хотелось. – Здравствуйте…
– Не мэр, а заместитель… Мэр в отпуске, – палец, украшенный золотым перстнем, перебрасывал по экрану планшета карты. Чиновник раскладывал пасьянс. – Давайте, жалуйтесь, мадемуазель, – он зевнул, прикрыв кулаком широкий рот.
