– Это – верхушка айсберга, Ким, – тихо сказал Строгов. – Подводная часть – это горы за нами. И именно туда мы пойдем, в пустошь Сердца Зоны.
– Зови меня Дейли, – отозвалась Ким.
Интерлюдия девятая
Ким повертела планшет, потом легонько постучала им по коленке.
– Чего-то не включается, – пожаловалась она Строгову, привалившемуся спиной к торчащей из земли известняковой глыбе. – Можешь посмотреть?
Строгов мотнул головой.
– Я не волоку в гаджетах, да и Зона не любит тонкую электронику. Неудивительно, что не пашет.
– Угу, – поддакнул Кучерявый.
– Как жалко, – вздохнула Ким. – Я должна все записать, пока впечатления ярки. Что же теперь делать?
– Отдыхать, – посоветовал Папаша Линкольн. – Через десять минут мы продолжим движение.
– Папаша, – обратился Навуходоносор к главарю, – у Картохи, кажись, перелом.
– Дерьмо! – прошипел Папаша.
Картоха уныло разглядывал распухшее запястье.
– Пальцами пошевели, – попросил напарника Строгов.
Раненый сталкер, морщась, сжал и разжал кулак.
– Пальцы-то работают, – сказал он виноватым голосом, – только больно очень. Да какой там перелом, ушиб, скорее всего…
– Хрена с два – ушиб! – фыркнул Злой. – Как пить дать перелом!
Ким похлопала себя по карманам.
– У меня же обезболивающее есть! Дать?
– Не откажусь, – кисло улыбнулся Картоха.
– Держи!
– Дай бог тебе здоровья!
Строгов почесал затылок и предложил:
– Мужики, а давайте Картохе шину, что ли, сделаем… У нас есть и жгут, и бинты. Пару дощечек бы, – он посмотрел в сторону строительных вагончиков.
Злой запыхтел, тяжело поднялся.
– Мы в Зону зачем ходим? За хабаром, чтоб мне сдохнуть, а не за дощечками, – процедил он. – Совсем оборзели понаехавшие. Ладно, сейчас что-нибудь нарисуем…
– Я с тобой! – Навуходоносор поднялся, подхватил рюкзак.
– И я! – Кучерявый тоже вскочил на ноги.
– Ниггер, сидеть! – осадил младшего сталкера Папаша Линкольн. – Ты мне нужен здесь.
– Ладно, – насупился Кучерявый.
Папаша Линкольн и Строгов подсели ближе к Картохе.
– Ну, давай, показывай, что там у тебя распухло… – проговорил, скаля зубы, главарь.
– Мужичье и сброд, – тихо бросила Ким и принялась копаться в рюкзаке. Ладонь легла на гладкий корпус бесполезного в Хармонте мобильного телефона. Ким вытащила устройство и стиснула кнопку включения. Телефон работал. Сеть, само собой, не ловил, но на нем была какая-никакая камера и диктофон.
– Скажите мне, джентльмены, – она повернулась к сталкерам, выставив руку с телефоном. – Зачем мы идем в Зону?
Строгов в ответ фыркнул и отмахнулся.
– Эй-эй, я объясню, – Кучерявый заерзал, привлекая к себе внимание. – Тут просто хорошая мужская компания, чистый воздух и еще – отличная возможность заработать положительную мутацию, чтобы стать таким как Халк или как Ниндзи Черепашки.
– Болтун, – без злобы бросил Папаша Линкольн.
– А вы, Папаша? – Ким подошла к главарю. – Плохо верится, что вы только из-за денег идете сами и ведете за собой людей в неизвестную часть Зоны.
– Моя история не для прессы, – отозвался после недолгой паузы Папаша Линкольн, – а для тебя, Дейли. Ты можешь записать ее на свою приблуду, чтобы слушать иногда перед сном и вспоминать эту адскую ночь. Ты можешь напечатать ее в газете и придавить тем самым старого чернокожего могильной плитой, из-под которой он уже не выберется. Решаешь ты, мне же, в общем-то, все равно. Этот поход – пик моей карьеры, моя лебединая песня, если говорить книжным языком, – Папаша Линкольн окинул взглядом притихшую компанию. – Я шел по жизни весело, с куражом. Я успешно сталкерил с середины восьмидесятых, и у меня родился сын, Дейли. Как все и пророчили, Щенок был мутантом, наше сталкерское проклятье не обошло его стороной. Внешне Щенок не отличался от других детей, но разумом он был чужаком. Он видел сны наяву, Дейли, и в этих снах он всякий раз приходил на завод к Бродяге Дику. Щенок никогда не отходил от дома дальше соседней улицы, но он рассказывал о Зоне такие вещи и в таких подробностях, что у меня мороз бежал по коже. Без сомнения, он был связан с Зоной некой невидимой пуповиной, и каждый раз, глядя в его глаза, я понимал, что это Зона вглядывается в меня. Это Бродяга Дик, ее хренов хозяин, смотрит мне в душу…
Плечи Папаши Линкольна задрожали. С минуту он молчал, глядя перед собой. Потом продолжил, понизив голос:
– За Бродягу Дика дают чертову кучу «капусты». И этой суммы хватит, чтоб начать новую жизнь за пределами Директории. Но я иду по его голову не из-за бабла, будь оно проклято, – я просто хочу убить Дика. Убить, понимаешь, Дейли? Я хочу разорвать пуповину, которая до сих пор связывает моего сына с Зоной. А потом найти Щенка – его держат в психушке, в Рексополе – и бросить к его ногам глаза и внутренности Бродяги Дика, бросить череп этого проклятого чудища, его член, если он у него есть, и сказать: «Сынок, я освободил тебя! Больше никто не держит тебя в Зоне!» Я бы сказал, Дейли: «Сынок, возвращайся! Потому что я – старый черномазый, растративший свою жизнь на хабар и шлюх, и без тебя у меня нет будущего, кроме одинокого пьянства в пустой квартире в покинутом доме».
– О да, – протянула Ким, поглядывая на Строгова, Картоху и Кучерявого.
– Дайте кто-нибудь ему «Оскара»! – попросил Строгов. – Ким, старый дуралей заливает. Все было не так драматично…
– Чего это я заливаю? – подпрыгнул Папаша Линкольн. – Гризли, ответишь за свои слова?
– Отвечу, – спокойно парировал Строгов. – Если бы все было так, как ты говоришь, то тебя давно бы загребла полиция. Ведь получается, что ты – отец мутанта, днем и ночью грезящего вылазками в Зону.
– Да молодежь сейчас только мыслями о Зоне и живет, – проговорил, морщась, Картоха. – Нет чтоб астронавтами мечтать стать… или хотя бы водителями или сварщиками. Всем Зону подавай. Все сталкерами хотят быть!
Папаша Линкольн поморгал в растерянности, потом уверенно заявил:
– Если меня не загребли, значит, это кому-то нужно. И отставить «верю – не верю»! Кто здесь главный, салаги?!
С силой запущенная гайка стукнула Папашу по груди. Все встрепенулись.
– И что за ссора без моего участия? – донесся из темноты голос Злого. – Может, я тоже не прочь разбить пару морд?
Через миг грузная туша Злого нависла над сидящими кружком сталкерами. А Навуходоносор, который шел след в след за здоровяком, бросил на землю связку деревянных реек.
– Там была «полная пустышка», – сказал он с сожалением, – и еще – «сучьи погремушки» третьего размера. Но мы добыли вам стройматериал.
