С этими словами Ханасу вышел, и мне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу. Тела учеников наводили меня на грустные мысли. Чтобы отвлечься от них, я вызвал по радио корабли и обрисовал ситуацию. Я приказал им находиться на орбите над космопортом и ожидать моих дальнейших распоряжений. Потом выключил радио. В дверь постучали.
– Пойдем со мной, – приказал вошедший ученик.
Я последовал за ним. Ханасу ждал меня возле открытых дверей школы, а к нему со всех сторон стекались учителя и ученики.
– Мы отправляемся в космопорт, – сказал он. – К рассвету мы будем там.
– Проблем нет?
– Конечно, нет. Все обрадовались, когда постулаты Моральной Философии наконец обрели для них смысл. Мои люди сильные, но их сила проистекает от повиновения. Теперь они гораздо сильнее.
Ханасу ехал впереди на единственной машине, и я радовался, что сижу в кабине вместе с ним. Преподаватели и ученики тащились за нами на лыжах. Никто не пожаловался, что вместо сна им приходится совершать лыжный поход. Да, дисциплина – это великая вещь! Чего не скажешь о машине, на которой мы ехали. Хотя в этот раз трясло не так сильно, потому что Ханасу ехал медленно, чтобы лыжники не отставали от нас.
Занималась заря, когда мы приблизились к космопорту. Из сторожевой будки вышли два охранника и спокойно наблюдали за нами, как будто такие процессии появлялись здесь каждый день.
– Скажите Кому, что я хочу его видеть, – приказал Ханасу.
– Проход запрещен. Таков приказ Кома. Всех врагов надо убить. В твоей машине враг. Убей его.
– Четырнадцатое Правило Послушания гласит, – сказал Ханасу властным голосом, – что вы должны подчиняться приказам членов Комитета Десяти. Я даю вам приказ. Нет такого закона, чтобы убивать врагов. Отойдите в сторону.
На лицах охранников отразилось легкое волнение, но они с ним быстро справились.
– Проходите, – сказал один из охранников. – Я сообщу Кому о вашем визите.
Выстроившись в цепочку, наше юное войско направилось к административным зданиям. Мы проходили мимо зенитных установок, но их расчеты не обращали на нас никакого внимания.
Внезапно пошел снег. Наша машина остановилась у главного здания, и как только Ханасу спрыгнул на землю, дверь здания распахнулась. Я съежился на сиденье. Из здания вышли Ком и дюжина его сторонников. Все они были вооружены.
Наверное, от холода я совсем плохо соображал, потому что только сейчас осознал, что в нашей колонне только у меня есть оружие.
– Возвращайся в свою школу, Ханасу. Твое присутствие здесь нежелательно! – закричал Ком.
Не обращая никакого внимания на эти слова, Ханасу подошел к нему вплотную. Затем он громко заговорил, чтобы все могли его услышать:
– Я приказываю вам всем сложить оружие, потому что ваши действия противоречат учению Моральной Философии. Это учение обязывает нас возглавлять другие расы. Согласно ему мы не должны идти на самоубийство, борясь с другими народами, которые превосходят нас в числе в соотношении один к миллиону. Если мы станем продолжать борьбу, нас всех убьют. Разве этому учат нас законы Тысячи оставшихся в живых? Вы должны…
– Ты должен уйти, – перебил его Ком. – Это ты нарушил закон. Уходи или тебя убьют.
Он поднял пистолет и направил его старику в грудь. Я мигом выскочил из машины.
– На твоем месте я не стал бы этого делать, – сказал я, беря его на мушку.
– Ты привел с собой врага? – выкрикнул Ком. – Его убьют, тебя убьют…
Он осекся, когда Ханасу залепил ему звонкую пощечину.
– Я объявляю тебя вне закона, – сказал Ханасу. – Ты отказался повиноваться. Тебе конец.
– Мне конец? Скорее тебе! – вне себя от ярости завопил Ком, целясь из пистолета.
Я прыгнул в сторону, держа пистолет наготове, но Ханасу находился на линии огня. Тут раздался грохот выстрелов.
Но Ханасу продолжал стоять, бесстрастно наблюдая, как изрешеченное тело Кома рухнуло на землю. Сторонники Кома разом разрядили свои пистолеты в своего командира. Моральная Философия погубила его.
Спокойно и невозмутимо Ханасу повернулся ко всем присутствующим и стал объяснять им новую интерпретацию Закона. Серые люди с трудом скрывали свое облегчение. Лишь бездыханное тело Кома портило всю картину, напоминая о случившемся расколе. Люди старались не смотреть на него.
На планете снова был порядок.
– Можете спускаться, – сказал я в микрофон передатчика.
– Никак нет. Получен новый приказ от вышестоящего начальства.
– Вы что, с ума там все посходили? Быстро сажайте ваши жестянки, иначе я изжарю вашего командира и съем его на завтрак.
– Никак нет. Корабль с вышестоящим начальством будет у вас через три минуты.
Связь прервалась, и я, выпучив глаза, уставился на радио. Что там такое происходит? В это время собравшиеся внимательно слушали речь Ханасу. Ситуация под контролем, все проблемы решены, и вдруг такая загвоздка.
Тут я увидел спускающийся с неба корабль. Не успел открыться шлюзовой люк, как я уже стоял рядом с кораблем, метая глазами молнии и барабаня пальцами по кобуре. Из корабля вышла знакомая личность. Очень знакомая.
– Ты! – закричал я.
– Да, это я. И я прибыл как раз вовремя, чтобы предотвратить свершение аморального акта.
Это был Джей Ховах, босс Морального Корпуса. И я понимал, зачем он сюда прилетел.
– Мы не нуждаемся в твоих советах, – сказал я. – К тому же ты одет не по сезону. Вернись-ка лучше на корабль.
– Моральность превыше всего, – простучал зубами он.
Никто не предупредил его о местном климате, и он прилетел сюда в своем купальном халате.
– Я пыталась его убедить, но он и слушать меня не хотел, – раздался еще более знакомый голос, и по трапу спустилась Анжелина.
– Дорогая! – закричал я, бросившись ей навстречу, но голос Джея остановил меня:
– Мне сообщили, что ты прибыл сюда, чтобы убедить этих людей использовать их технику психоконтроля, с помощью которой можно выиграть войну. Психоконтроль аморален, и его использование запрещено.
– Это кто такой? – ледяным голосом спросил Ханасу.
– Его зовут Джей, – сказал я. – Он заведует нашим Моральным Корпусом. Он следит за тем, чтобы никто не нарушал наш моральный закон.
Окинув Джея презрительным взглядом, Ханасу повернулся ко мне.
– Я его уже когда-то встречал, – сказал он. – Уведите его отсюда. Пусть прибудут ваши корабли, и мы приступим к операции против чужаков.
– Похоже, ты меня не понял, – сказал Джей Ховах, выбивая зубами чечетку. – Я запрещаю эту операцию. Она аморальна.
Ханасу медленно повернулся и окинул его ледяным взглядом.
