Эмиттеру необходимо примерно тридцать секунд, чтобы набрать полную мощность.
Джек, не веря своим глазам, подошел ближе, наклонился. От штурмана не осталось ничего, кроме золы.
Внезапно пустой рукав поднялся, указывая на Капитана несуществующим пальцем. Низкий, глухой голос пророкотал:
— Твоя сила в безразличии. Но теперь ты за все заплатишь, проклятый зомби.
Сон-память плавно закончился кошмаром. Джек вскочил на постели. В сумеречном свете была видна неясная фигура в кресле. Капитан сразу понял, что это не человек, не почувствовав специфического излучения тела. Эндфилд прицелился, включил свет.
— Быков? Ведь ты же умер.
— Да, — голос звучал приглушенно, без всяких интонаций.
— Я, конечно, рад, но признаюсь, не ожидал. — Джек убрал излучатель. Чему обязан визитом?
— Ты уже попробовал эту патрицианскую кобылу? — голос стал сочным, ехидным, почти как у настоящего Глеба. — Ах, как бы я ее трахнул. А у тебя что, уже не стоит?
— Это не твое дело. — Джеку захотелось его ударить. — Живой ты или мертвый, не лезь в мою жизнь.
— Не горячись, друг, — призрак поморщился и продолжил невпопад, перескакивая с одной мысли на другую: — Скажи лучше, как тебе естся на ее кровавом золоте? А может, забыл, отчего девочка такая гладкая и ладная?.. Дом красивый, не так ли?.. Ты думаешь, она тебя вытащит наверх?.. И ты будешь богатым человеком, домовладельцем, респектабельным джентльменом? Милые юные шалости будут прощены за умение Электронной Отмычки, а ты станешь полезным членом общества, выслеживая и уничтожая других Джеков, которым не посчастливилось продаться?.. Забыл, сколько своих они прикончили за тысячную долю того, что знаешь ты? — Глаза Глеба засверкали.
— Не выйдет. — Голос Капитана стал равнодушным и бесцветным.
— Что не выйдет? — осекся Быков.
— Разозлить. Не затем ты явился, чтобы усовестить меня.
— Верно. Не позволяй им себя завлечь. Ты не сможешь стать одним из них. Тебе всю жизнь придется прятаться за ее спину, бояться, быть человеком второго сорта. Тебе не раз дадут понять, что на их празднике жизни ты вроде как досадное приложение к генеральской дочке. А себе ты не простишь, что пользуешься благами по ее милости, даже старательно закрывая глаза на то, что куплено это ценой страданий миллионов людей. И если не совесть, то самолюбие сожрет тебя, Эндфилд. Ведь ты привык быть лучшим.
— Что предлагаешь ты?
— Помоги нам… Думаешь, не мог Коротышка крикнуть, ведь он знал, что его убивают: «Подождите, я все скажу»? Ты знаешь, что Карпова погрузили в крейсер по кусочкам? Все допытывались, кто установил ему защиту против психосканера и гипноинъектора. А он молчал. Ему обещали жизнь, деньги, баб, жратву, били, резали, а он молчал. Несчастный случай с Аароном и Джонсоном не был случайностью. Служба их убрала. От греха подальше. Ты ведь тоже был наш, хоть и сам не понимал этого. То, что было для тебя игрой, пробой сил, для нас было более чем серьезно. Ты дал нам знания, которые никак не могли попасть к энергичным, самолюбивым, озлобленным парням с окраин. Мы построили на них свою веру и пошли с ней в ад. По сути, ты убил нас всех. Ведь без тебя нас просто хорошенько бы выдрали за уши, сослали наблюдателями на астероиды, списали, посадили, но оставили в живых… Почему ты не пожалел нас? Ты ведь был самым умным в нашем Сопротивлении.
— Боже милосердный!!! — возмутился Джек. — А на что своя голова? Вы готовы отдать жизнь, лишь бы кто-то решил все за вас? Короче, сами виноваты. Как мне надоело, что все мои слова расценивают как руководство к действию.
— Выбери, с кем ты. Сделай то, что мы не успели. Не оставляй меня в страшных Мирах Возмездия…
Фигура медленно растаяла, последние слова прозвучали еле слышно. Эндфилд сказал, обращаясь уже к пустому месту:
— Ты успел заскучать в аду и хочешь, чтобы я основательно его пополнил.
С этими словами Капитан проснулся по-настоящему. «Двойное пробуждение скверный признак, — подумал он. — А ведь Быков прав. Ведь от вопроса „С кем быть, чьей стороны держаться“ я бегу с самого первого дня мирной жизни. Парадокс. Высшие и средние офицеры СБ — жестокие палачи свободных поселений, кровопийцы, провокаторы, садисты, угнетатели — в своем большинстве разносторонне развитые личности, с глубоким чувствами, великолепным интеллектом, тонким художественным вкусом. С ними интересно говорить, они понимают самые тонкие оттенки мысли. Вообще, второе сословие впитало в себя все самое лучшее. Жизненные установки, развитость души и тела, интеллект. Правда, и они начали вырождаться. Но все же они просуществовали больше восьми тысяч лет в практически неизменном виде и еще столько же смогут. А что мы имеем с другой стороны? Слепое следование старым традициям и ценностям даже не доисторической, а до-индустриальной эпохи, когда умение работать руками и физическая сила были залогом благополучия и высокого места в обществе. Непротивление власть имущим за сомнительное удобство жить чужим умом, чужими чувствами, по чужой указке. Наивная вера в то, что решения принимаются для их же блага. Подспудное понимание своего унижения, проявляющееся в бунтах, пьянстве, нетерпимости к мнению, которое отличается от собственного, стремление навязать свои ценности другим, чтобы оправдать себя в своих глазах. Постоянная низкочастотная, грязная вибрация души. Правда, и у патрициев свои ограничения, но мне они больше нравятся — иные ценностные установки, большая свобода. Вопрос в другом — а на кой черт я им нужен. Вот придет джентльмен в синей форме с солдатами, отведет в подвальчик, где другой джентльмен будет загонять иглы под ногти, сверлить дрелью дырки в голове для электродов безо всякой анестезии…
А впрочем, на улицах большого города пролетарии охотно мне пустят кровь только за то, что из Черного Патруля. Даже разговаривать не будут. Вот подогнать бы крейсеры „драконов“ к планетам и объявить себя новым джиханом от Патруля. Что бы они выбрали? Промывку мозгов, выборочную стерилизацию или полное уничтожение? Помнится, старый джихан Цареградский говорил, цитируя доисторического тирана: „Нет человека, нет и проблемы“. Поскрести шарики от плесени. Многие мастера были бы не против».
И в плебеях есть хорошее, и в патрициях немало грязи. Но среди них Свет проявлен сейчас больше всего.
Капитан твердо верил в то, что способен совершить любое дело, стать кем угодно, если задаться такой целью, быстрее, чем большинство людей. Он, пожалуй, смог бы стать одним из них.
Выполнив пару комплексов и вдоволь помахав мечом, Эндфилд почувствовал себя гораздо лучше. Купание в быстрой холодной речке смыло все ночные кошмары. Глядя на зарю, Джек вдруг остро затосковал по Нике, по ее голосу, походке, теплому телу. Захотелось все бросить и лететь к ней. Отключить защитное поле и, поставив машину на автопилот, зависнуть у окна ее спальни, бесшумно запрыгнуть вовнутрь с крыла, приготовив в оправдание наглому вторжению букет роз.
Но «тише едешь, дальше будешь», и Эндфилд отправился на Жемчужину в одиночку, посмотреть, будет ли это красивым и привлекательным, наполненным тончайшим внутренним смыслом без нее.
