— Это я во всём виновата, — прошептала Татьяна.
Она подбежала к девушке, резким движением сдёрнула её руку с обломка и прижала место прокола второй рукой.
— Подержи, я сейчас! — Она, несмотря на внезапное сильное головокружение, бросилась поднимать Антона.
Чёрный не сразу осознал, что произошло. Он переводил взгляд с застывшего лица Матрёши на окровавленный кусок дерева, пока до него не дошло, что ранение вполне потянет на ножевое. Кровь пока что не шла, у Матрёны был шок, и она не чувствовала боли. Антон метнулся к аптечке, достал бинт, аккуратно отвёл руку девушки, осмотрел, покачал головой, быстро перетянул локоть и бросил Night, чтобы заводила машину. Та тут же подхватила шубку и скользнула за дверь.
В травмпункте Матрёше всадили противостолбнячный укол, а зашивать рану не торопились. Им предложили проехать в больницу. Антон попробовал скандалить, но это не помогло. Пришлось снова садиться за руль, гнать в одну больницу, потом в другую. Татьяна сидела на заднем сиденье и повторяла, что она виновата во всём, и, если бы она уехала домой, как собиралась, ничего бы этого не было. От этого он нервничал сильней и сильней. Наконец они возвратились домой, и она теперь уже окончательно распростилась и отбыла в город.
— Но, — вырвалось у неё напоследок, — если бы не сейчас, то всё равно что-нибудь бы случилось, в какой-то другой момент. Это судьба.
Антон вздохнул и спорить не стал. Он видел, что Night и так сильно напугана и не может понять, как всё это произошло: ведь она не прикасалась ни к Матрёне, ни к стулу. Только испытанная ею в момент падения девушки сильнейшая боль говорила, что это не просто несчастный случай. Но она не могла себе это происшествие объяснить, а Чёрный объяснять не хотел. Он хотел лишь, чтобы Night поскорее оказалась подальше.
Антону пришлось вспоминать обязанности медсестры и ежедневно делать Матрёне перевязки. Несмотря на уход, рана её выглядела воспалённой и, похоже, вот-вот могла начать загнивать. Прописанная докторами мазь помогала не слишком. Чёрный психовал, ругался на охламонов-врачей, которые гоняли их туда-сюда, вместо того чтобы как следует обработать рану, но не прекращал своих ритуальных бдений над итальянской книгой. Как ни странно, именно это им помогло. Созерцая текст и ожидая, пока в его голове всплывает смысл очередного абзаца, он вдруг вспомнил, что ему не раз приходилось перевязывать дуэлянтов. Тогда не было антибиотиков, не было современных средств, и, тем не менее, раны заживали быстро и без последствий. Антон вскочил и чуть ли не бегом бросился одеваться: теперь он знал, что должно было помочь Матрёне.
За пару часов он набрал среднего размера комок сосновой смолы, которую потом перетопил и очистил от лесного мусора. Покопался по запасам кухни в поисках подходящего сорта мёда, нашёл, растопил, добавил ещё парочку ингредиентов и смешал со смолой. Это снадобье заменило дорогие и бесполезные припарки двадцать первого века. Матрёшина рука на глазах пошла на поправку.
Она сидела на ручке кресла, как приноровилась в последнее время, и заглядывала в книгу, что читал Антон, через его плечо. Порой он специально оборачивался к ней, указывал на какой-либо абзац, и они его обсуждали. Или же девушка сама обращала его внимание на что-то важное, что он, глядя со своей колокольни, уже пропустил. Так теперь проходили почти все их дни. Каникулы Матрёны заканчивались, и они старались использовать это время по полной.
— Антош! Я вдруг сейчас вспомнила. — В её голосе прозвучало радостное удивление. — Знаешь что?
— Конечно, нет, — улыбнулся Чёрный. Пусть признается.
— Последняя фраза Брюса! Помнишь?
— «Вы найдёте себя»?
— Да, дальше, там было ещё дальше. «Это случится в самый непредсказуемый момент. Необязательно вы его прочувствуете. Зато окружение это поймёт, почувствует». Вот теперь всё!
— Почувствует окружение, — медленно повторил Чёрный.
— Вот и почувствовало! — отозвалась она.
— Да, Брюс нам как в аптеке всё расписал.
— Я подумала, а ведь когда мы станем воплощением Нечто, получается, у Брюса будет с нами уже контакт?
— Точно. — Антон не раз задавал себе тот же самый вопрос. — Всё-таки как он-то на него вышел?
— Можно попробовать предположить, — загорелась энтузиазмом Матрёна.
— Что нам известно? — принялся перечислять Чёрный. — Потомок древнего рода, блестяще образован, занимался науками, был на короткой ноге с выдающимися учёными своего времени.
— Алхимией занимался!
— Да, алхимией тоже. Интересно, смог бы он расшифровать наш пантакль?
— Не знаю, встретимся, нужно будет спросить. — Девушка усмехнулась.
— Обязательно. — Он подмигнул ей. — Как только встретим.
— Он для нас просто ангел-хранитель получается.
— Хранитель? — Антон попробовал на вкус эту мысль. — Думаешь — он?
— Не знаю, — протянула Матрёна. — Необязательно. Хотя возможно.
— Главное, как они с Калиостро-то разошлись! Только один умер, как другой через несколько лет родился. Почти как тибетский лама.
— Ты серьёзно? — Она уставилась на него так, что Антон поёжился.
— Что?
— Думаешь, это перевоплощение?
— Я не знаю. Мы уже столько вроде бы про него знаем, а выходит — не знаем на самом деле почти ничего.
— А нужно бы знать.
— Да, нужно, — согласился он. — Боюсь, корни придётся искать в Англии. Не зря о ней Снежный Волк талдычил.
— Вот, недавно ещё к Березовскому в Англию собирались, а теперь к Брюсу. — Девушка опять улыбалась.
— Похоже, придётся ехать. Вот только тебя вылечу до конца.
— А я здесь одна останусь? — возмутилась она. — Разве можно нам расставаться? Раньше мы всегда вместе ездили, и в Англию и в Петербург — «чаровница и маг».
— Раньше было проще. Матрёш, мы не можем расстаться, где бы мы ни были. Вспомни «Бриду» — если мы половинки одной души и узнали это, то мы не расстаёмся, где бы при этом ни находились.
— Я понимаю. — Она кивнула. — Просто немного боюсь.
— Не бойся, я там не стану задерживаться. Так что, я пишу Wilkes, чтобы она сделала мне приглашение?
— Эх, ладно, пиши! — Она махнула рукой и встала.
— Сейчас напишу!
Антон остался в библиотеке один, но взялся вовсе не за КПК, а за телефон. Он набрал номер Ирины.
— Здравствуй, Антон. — Её голос звучал несколько удивлённо.
— Привет. Ирина, выручай, я полез в историю.
— В какую ещё историю? — подозрительно поинтересовалась она.
— В российскую. Но, может быть, и не только.
— Ты меня напугал. — Девушка рассмеялась. — О чём ты хочешь знать из истории России?
