И он преехиднейше улыбнулся.
Антон и Таня проследовали за мистером Смитом до ближайшего угла, там их поджидал самый обыкновенный джип. Таня подумала, что по проходимости её новая машина немногим уступает джипу, и зря она согласилась её оставить. Но думала она так очень недолго. Они выехали из столицы и через несколько минут остановились в какой-то совсем незначительной деревушке, состоящей из одной улицы и двух пивных. Здесь они вслед за гидом покинули джип и погрузились в самый настоящий горный вездеход, маленький, юркий и мощный.
Прямо от деревни начиналось крутое ущелье, и вездеходик, рыча и перебирая гусеницами, бодро двинулся вверх по извилистой тропе вдоль реки. Чёрный не мог бы сказать, сколько они проехали, но не слишком много. Всю дорогу он не отрывался от небольшого окна в отделении для пассажиров. За окном уходили вдаль и вниз какие-то древние руины, со скал вверху скалились каменные головы, выточенные в незапамятные времена, водном месте они миновали настоящее каменное окно, ведущее в тёмное чрево скалы. Чёрного начало охватывать возбуждение, он отчётливо предвкушал самую великолепную тайну, которую ему только довелось повстречать.
Мистер Смит остановил вездеходик возле массивных руин. Они вышли, щурясь и прочищая уши после рёва двигателя.
— Перед вами Тампль. — Гид указал на руины. — Вы, кажется, спрашивали о тамплиерах.
— Тампль? — не поверил Антон. — Это какое-то местное название?
— Вы правы, — кивнул мистер Смит. — Некогда эта перцептория носила более личное имя — Balantrodoch. Но наш путь лежит не сюда. Дальше придётся немного подняться.
Антон поднял глаза и заметил на гребне ущелья самое удивительное строение, которое ему когда-либо приходилось видеть. Ему даже показалось, что там находится маленький, но настоящий собор, да не обыкновенный, а один из шедевров готики, вроде Шартра. Они начали подъём.
Вблизи часовня ничуть не теряла в невероятности. Она напоминала прихотливую прекрасную песню, которая была оборвана на середине куплета. Почему — неизвестно, возможно, из-за смерти певца. Видно было, что грандиозный замысел архитектора не воплощён до конца, строительство было остановлено, да так больше и не возобновилось. Но и то, что удалось создать, поражало.
Над западным входом была вырезана голова юноши с раной на правом виске. Напротив — ещё одна голова, бородатого мужчины. А справа можно было разглядеть женский лик.
— Это убитый здесь сын вдовы, — пояснил мистер Смит. — А вон и сама вдова, а вот там — голова убийцы. Говорят, убийца был мастером, а юноша подмастерьем.
— Сын вдовы? — подхватил Антон. — Это же доминанта основной легенды масонов!
— Вы правы, — улыбнулся гид. — И легенды о Парсифале.
Они прошли внутрь. Там Чёрный остановился посередине и буквально схватился за голову — вокруг него был воплощённый в камне бред свихнувшегося оккультиста. Резные образы и геометрические фигуры переплетались, перекрещивались, переходили одна в другую, являя собой замкнутые циклические письмена на языке символов, которые можно было бы разгадывать годами и так и не прочитать. Треугольник, Звезда Давида, пентаграмма, снова гекса, опять треугольники, круги, спирали… У Антона закружилась голова. Он почувствовал, что если сейчас же не отвернётся, то грохнется в обморок прямо среди этих обломков камней. Каменная музыка часовни оказалась для него слишком мощной, возможно, потому, что некая часть его сознания уже была способна её понимать. Но этой частью был далеко не разум.
Мистер Смит наблюдал за ним исподтишка, видимо, реакция Чёрного его полностью удовлетворила.
— Обратите внимание ещё на вот этот декор. — Он указал на повторяющийся то тут, то там мотив головы, выглядывающей из листвы или же из завитков лиан, которые растут у неё из ушей и рта.
— Знаменитые священные головы тамплиеров? — уточнил Антон.
— Не только. Вам знакомы кельтские мифы о зелёном человеке? Они стали основой легенды о Робин Гуде.
— Сожалею, — склонил голову Антон. — О Робин Гуде слышал, конечно же, но, боюсь, в этой истории не было следов кельтских легенд.
— Ничего. Они не актуальны в России, — принял его извинения мистер Смит. — Но Роберт Брюс Первый хорошо знал историю своего королевства. Теперь — о чём вы хотели бы знать?
Чёрный понял, что его вечную подозрительность и опаску придётся держать в узде. Чем откровеннее он сможет задать вопрос, тем полнее будет ответ. Он несколько раз глубоко вдохнул, собирая мысли.
— Я вижу здесь много геометрических символов, — начал он. — Мне известно, что в основе множества учений самых разных стран и времён лежит ограниченное число символов, и это именно основные геометрические фигуры. Могу ли я предполагать, что моя мысль верна и что тамплиеры действительно были знакомы с геометрией Вселенной?
— Можете, — улыбнулся гид. — Идея о том, что космос создан посредством геометрии, не нова, впервые её озвучил Платон. Он же назвал Создателя — Архитектором. Так что масонам, и тамплиерам вместе с ними, оставалось лишь подхватить столь красивую мысль. А уж был ли знаком с геометрией Платон?
— Да, понимаю.
— Именно под защитой тамплиерских мечей в Европу пришли принципы божественной, то есть космической, архитектуры и геометрии.
— Тогда ещё один, очень важный для меня вопрос.
Чёрный запнулся, старательно подбирая слова. Мистер Смит ожидал, не выказывая нетерпения.
— В моих исследованиях я пришёл к мысли, что в основе всех ныне существующих, равно как и древних, культов должен лежать некий единый источник знания. Это не значит, что все боги всех времён — это один и тот же бог. Это не значит, что все пользовались одной и той же легендой, рождённой предыдущей цивилизацией. Я хочу сказать лишь, что источник, колодец, из которого черпалась вода знания, един для всего человечества. Просто разные люди доставали из него разную воду и готовили из неё разные напитки. Как-то так. Есть ли какие-то свидетельства, которые подтверждали бы эту мою мысль? Или опровергали, если она ложна?
— Могу рассказать вам, что археологам удалось установить, что описанный в Ветхом Завете Храм Соломона очень похож на реальные финикийские храмы. А если помните, финикийцы поклонялись Астарте.
— Богине-матери? — с трудом выдохнул Антон. У него на самом деле перехватило дыхание.
— Её там называли «Царицей Небес» и «Звездой Морей», впоследствии эти слова христиане использовали для именования своей Девы Марии. Астарте поклонялись на вершинах холмов и гор. Есть сведения, что Соломон сам был почитателем изначальной богини.
— Тогда, — развил эту мысль Антон, — кому же он строил свой храм?
— Вот это и есть очень большой вопрос, — покачал головой мистер Смит. — Известен один из документов гильдии каменщиков от 1410 года, где упоминается «сын царя Тира» и связывается с древней наукой, которая якобы пережила Потоп и нашла своё отражение в трудах Пифагора и Гермеса. Другой манускрипт, уже от 1583 года, цитирует слова Хирама и описывает его как сына царя Тира и одновременно мастера.
