Антон решил посодействовать инстинкту. Он сделал пару шагов к гостям и выразительно взмахнул мечом. Гости попятились. Тогда Антон недвусмысленным жестом указал на тела их товарищей. Мужики неловко двинулись вперёд, он отошёл, давая им возможность без лишних нервов забрать мясо. Они подхватили ближайшее, которое продолжало слабо шевелиться, донесли до ворот и застыли в растерянности. Чёрному пришлось топать следом, отгонять их подальше в снег, дабы не вводить в искушение напасть со спины, и только потом открывать калитку. Он проследил, чтобы тело не бросили под забор, а погрузили в стоящую возле ворот машину. Второе тело и оставшиеся части первого пихнули в багажник. Антон захлопнул калитку, дальнейшее его не интересовало. Кровь на снегу возле ворот замёрзнет к утру, а потом растает и смешается с грязью, и никто уже не поймёт, что там было на самом деле. А что творится у него во дворе — никого не касается. Почему-то он был уверен, что ни у соседей, ни у властей не возникнет к нему претензий после сегодняшней ночи.
Антон, постепенно остывая от схватки, подошёл к дому, когда увидел чуть справа круглый предмет. Merde! Голову гада забыли. Сейчас ему хотелось поскорее оказаться в доме, под защитой родных стен, он подумал, что разберётся с этим подарком с утра.
Матрёша сидела в спальне, она забралась с ногами на кровать, с головой закуталась в одеяло и часто-часто всхлипывала от страха. Антон понял, что успокоить её после всего, что девушка сейчас видела, будет очень непросто. Он осторожно снял с неё одеяло. Она скукожилась в комок и мелко задрожала.
— Идём! — Он насильно поднял её и почти понёс в зал. Она только мотала головой и слабо твердила: «Н-нет». Когда ей на глаза попался стоящий возле двери окровавленный клинок, она задрожала сильнее. Чёрный вышел на середину зала, поставил девушку перед собой. Ноги Матрёны подгибались, ему приходилось её держать. — Мы победили. Мать, мы сейчас победили. Мы Кали! Ты поняла?! Мы — Кали, ты и я!
Он смотрел ей прямо в глаза до тех пор, пока она тоже не подняла голову и не поймала его взгляд.
— Мы Кали, — повторила она как автомат.
— Да! Мы Кали. Мы вместе. Всегда.
— Мы вместе, — послушно отозвалась Матрёша.
— Мы вместе, и мы сильнее всех.
Он обнял девушку и прижал к себе, одновременно согревая и не позволяя трястись. На какой-то миг её дрожь передалась ему, и он погасил её усилием своей воли — своей волей их общую дрожь. Их окутало одно на двоих тепло. Чёрный вдруг совершенно некстати вспомнил, как он стоял посреди круга травы на английском поле. Или кстати — ему показалось, что то, что он ощущает сейчас, чем-то похоже. Было сначала вот так, а потом… — память услужливо подсказала, какое ощущение пришло потом, оставалось довести до чёткости и усилить. Матрёша отодвинулась от него, подняла голову:
— Всё, я в порядке. Прости.
— Ничего, всё нормально, Мать.
— Мне стало плохо, когда я посмотрела в окно.
— Ты же не готовилась в мясники, не переживай. Всё хорошо, ты у меня сильная.
— Кто это был?
— Не знаю. Предполагаю, что посланцы какой-то из Сил. Не повезло ей, и им тоже.
— Можно мне сесть?
— О чем речь? Конечно, давай на диван.
— Они сотрудничали с Силой?
— Необязательно. Она могла попросту захватить их, подчинить своей воле. Они совсем не ощущали боль, или бы мне хватило травматика.
— Они были простыми людьми?
— Наверно, они уже были роботами. Они не сознавали себя разумными, жили, как во сне, по инерции. Поэтому их было очень легко подчинить. У них их самих не было, не было личности, только одно тело.
— А душа?
— А душа спала. Или давно сбежала. — Он усмехнулся, представив, как души бегут от недостойных хозяев.
— Так бывает? — допытывалась она.
— Ох, да я не знаю, Матрёш. Бывает, не бывает. Они не были разумными людьми, ты вот это запомни. Просто живые роботы. Они бы не стали нас тут жалеть.
— Да уж это точно. — Её передёрнуло, но истерика больше не повторилась. Матрёна освоилась.
Поутру Чёрный вышел на залитый солнцем двор и обомлел: его покрывал совершенно свежий, нетронутый снег, и по этому снегу кто-то прорисовал громадную, во весь двор, гексаграмму так, что дом получился точно в её центре. Линии, составляющие знак, протаяли до самой земли. Голову ночного гостя он так и не нашёл, и куда она могла исчезнуть, не понял. Не привиделось же им всё это! Нет, не привиделось — ему ещё придётся приводить в порядок меч. Антон подивился и пошёл заниматься оружием.
Через пару дней резко потеплело, снег почти полностью исчез с улиц посёлка, теперь лишь грязные ноздреватые кучи отмечали места бывших высоких сугробов. Зато его полно было в лесу. Там он подтаял и растёкся водой по промёрзшей земле, превращая её верхний размякший слой в непролазное болото. Прогулкам пришёл конец. Никто так и не поинтересовался, что за стрельба была на его участке в одну из ночей. Чёрный теперь до конца уверился, что за пределами периметра его ограды никто ничего не слышал. Он только удивился, как нападающие смогли подобраться столь близко, ведь когда-то Седой обещал, что в доме они окажутся в безопасности. Но атака Татьяны тоже произошла в доме, значит, не всё было во власти Властелинов. Прошли и «зомбики» — хотя уж очень нелепо они себя вели, как будто полностью утратили разум. Может быть, это потому, что они ступили на его территорию? А выйди он разобраться с ними за забор, и результат мог быть обратным? Антон оставил попытки объяснить нападение и вернулся к своим кругам. Он знакомился с выкладками из тетради матери.
Круг, разделённый на части дугами с радиусом самого круга, даёт простейшую мандалу — шестилепестковый цветок — привет с Востока. Если провести не дуги, а полные окружности, картинка начинает напоминать то, что встречается на полях. Wilkes говорила, кто-то пытается экспериментировать с этими рисунками в 3D-модели. Как это может выглядеть? Может, так: Антон представил, как картинка обретает объём и превращается в гроздь шариков. Мысленно он повернул их, уводя торчащий в его сторону пузырь вверх и вбок. Гроздь развернулась. Антон полюбовался на кубик, составленный из восьми приплюснутых сфер, и вдруг прикусил язык — это же одна из первых стадий деления клеток зародыша! Классическая картинка из всех детских учебников, говорящих о том, откуда берутся дети. Получается, геометрия правит бал в биологии? Она лежит у истоков жизни? А ведь так и должно быть — если это действительно отображение Законов Вселенной. И всё это можно свести к одной-единственной Гексаграмме! Вот это ключ так ключ! Антону показалось, что он понял Давида: как можно передать потомкам неожиданно дарованное Знание? Показать им способ, которым можно его развернуть. Древний еврейский контактёр так и сделал. Он показал путь идеи формы. А его сын стремился сотворить саму форму… Зачем? Что он рассчитывал получить от Храма, воплощающего в материю Идею мироздания? Что передавали через поколения бесчисленные каменщики? Кем станет тот, кто будет владеть и Идеей и Формой? Ответов у Чёрного до сих пор не было.
