Он сбросил чёрный камзол, покосился на сваленные в углу доспехи с мальтийским крестом на кирасе, скривился — в помещении было довольно холодно — и крикнул слугу. Слуга сначала помог господину облачиться в расшитый золотом нарядный камзол, надеть малиновый плащ и эффектно застегнуть его фибулой в виде усыпанной бриллиантами пентаграммы. Потом занялся приведением свалки церемониального железа в надлежащее состояние — доспех был разобран по деталям и тщательно закреплён на стене. Затем он подбросил дров в почти прогоревший камин, расставил по всей комнате и зажёг свечи и удалился. Господин поставил один из стульев перед камином, взял меч, присел, посмотрел в зеркале, как это выглядит, и немного поправил стул. Взглянул на часы — два часа ночи, пора бы и прибыть. Словно в ответ на его мысли раздался громкий торжественный стук в дверь.
— Его светлость Александр Калиостро и её светлость Серафина Калиостро просят милости вашей светлости, — возгласил слуга.
— Впустить! — решил хозяин.
Дверь распахнулась. В комнату вступили два одетых в белое человека — невысокий крепкий мужчина с сосредоточенным взглядом больших карих глаз и стройная белокурая женщина замечательной красоты. В её голубых глазах можно было прочесть равную смесь страха и любопытства. Гости предстали перед восседающим на стуле хозяином и без слов простёрлись перед ним ниц. «Не замёрзнут, ковёр на полу», — подумал граф, а вслух произнёс:
— Кто вы? Откуда? Что вам надо?
Гости молчали. Он ритуально повторил вопросы три раза, лишь тогда мужчина поднял голову и ответил:
— Я пришёл разбудить Бога всех истинно верующих, Сына Матери-Природы, Господина Истины. Я пришёл узнать у него тысячу семьсот тайн, которые он хранит. Я пришёл объявить себя его рабом, его апостолом, его мучеником.
Граф сделал эффектную паузу и задал другой вопрос:
— А что надо твоей спутнице в долгих исканиях?
Женщина ответила сразу, и голос её был твёрд:
— Подчиняться и служить.
— Встаньте! — разрешил граф.
Гости поднялись. Они преданно смотрели на его светлость и ожидали указаний.
— Принесите распятие, — приказал граф. Жестом он подсказал гостям, откуда именно нужно его принести.
Калиостро поставил возле камина золотую статуэтку Христа на кресте.
— Готовы ли вы выйти из-под владычества Его Святейшества Папы Римского и покрова католической церкви? — вопросил граф.
— Готовы, готовы, — эхом откликнулись посетители.
— Готовы ли вы отречься от прежнего Бога?
— Готовы, — был ответ.
— Плюй на крест, — потребовал граф от Калиостро.
Калиостро замялся. Потом неохотно подошёл к распятию, постоял, собирая смелость, и неловко плюнул. Промахнулся и плюнул второй раз, уже решительнее и точнее.
— Довольно, — остановил граф.
— Мне тоже? — испуганно спросила Лоренца.
— Не нужно. Тебе достаточно произнести «отрекаюсь».
— Отрекаюсь, — с лёгким заиканием выговорила она, подумала и уточнила: — От Бога.
— Возьми. — Он двумя руками протянул ей меч. Она так же приняла. — Встань перед ним.
Лоренца шагнула к Калиостро и замерла, не без труда удерживая стальной клинок на вытянутых руках.
— Клянёшься ли ты всецело предать себя в руки Господина Истины? — Граф обратил взор к Калиостро.
— Клянусь! — отвечал тот.
— Клянёшься ли без сомнений принять будущий закон твоей жизни?
— Клянусь!
— Нет ли у тебя незавершённых дел, денежных обязательств, не преследует ли тебя суд?
— Нет, ничего этого нет.
— Женат ли ты? — На этом вопросе граф слегка запнулся, потому что ответ был очевиден, но его полагалось задать.
— Женат, — бестрепетно ответствовал Калиостро.
«Вот жук! — не мог не восхититься граф. — Прекрасно знает, что в рыцари Храма ему путь закрыт, на что же надеется? Неужели знает?»
— Понимаешь ли ты, зачем ты пришёл сюда? — Это был вопрос не по протоколу, но Седой не удержался.
— Да, господин Сен Жермен, — жёстко кивнул гость. — Я знаю.
— Готов ли ты принять Господина Истины в своё сердце, стать ему домом и кровом?
— Я готов.
— Клянёшься ли ты следовать избранному пути, покуда он не пресечётся, как пресекаются дороги живущих?
— Клянусь.
— Целуй. — Сен Жермен указал на клинок.
Калиостро с готовностью склонил голову и приложился губами к плоскости лезвия. Вышло неосторожно — на верхней губе показалась капелька крови.
— Готова ли ты следовать за ним и разделить все его тревоги? — Граф встал и отобрал меч у Лоренцы.
— Готова, — выдохнула она.
— Целуй.
Она с недоумением посмотрела на опущенный меч, потом на графа.
— Его целуй! — Сен Жермен качнул головой в сторону Калиостро.
Она тут же припала к губам мужа, измазав и свои губы в крови. Теперь Сен Жермен подошёл к Калиостро и тоже его поцеловал, крепко и со смаком. Калиостро смутился. После этого граф коснулся клинком по очереди его обоих плеч и головы и отдал ему меч.
— Нынче до утра он будет с тобой. Воздвигни его в своё сердце так, как если бы он был крестом, и храни его в своём сердце до света. Если к утру этот камень почернеет — ты взял своё. Если нет — вы умрёте. Ты понял?
— Да. — Калиостро кивнул.
— Вопросы есть?
— Что потом следует сделать с мечом?
— Пойдёшь в костёл и оставишь позади креста в алтаре. Да так, чтобы тебя никто не увидел.
— Сделаю, — согласился он.
— А что следует делать мне? — спросила Лоренца.
— А ты молись. Может, подействует.
— Кому? — удивилась она.
— Как кому? Господину Истины.
Музыка завершилась. Поцелуй распался. Они продолжали держаться за руки, это давало хотя бы небольшую уверенность в реальности происходящего: чувствовать другого — совсем не то же самое, что быть наедине с собой. Маятник застыл на последнем взмахе, как будто у него кончился завод.
— Где мы? — очень тихо спросила Матрёна.
— Я не знаю. Можно пойти посмотреть.
Антон повёл девушку сквозь одну из арок. Впереди маячила огромная деревянная дверь. Они толкнули створку, шагнули и тут же зажмурились от яркого сияния, ударившего в глаза. Дверь за спиной мягко затворилась. С закрытыми глазами они сделали пару шагов, потом осторожно разомкнули ресницы. Свет по-прежнему казался неестественно ярким, как у кварцевых ламп, как будто их глаза обрели способность воспринимать ультрафиолет. Перед ними расстилалась огромная пустая площадь. Всю её середину занимал аккуратно подстриженный газон, покрытый густой, неестественно зелёной травой, и прямо по этой траве к ним шёл человек. Он был пока далеко, но уже сейчас можно было видеть, что это мужчина со стройной ладной фигурой и очень светлыми, почти белыми волосами.
