— А хурбы замечают нас, — добавила Лера, глядя на покачивающиеся черные кроны деревьев.
— Страшно, — сказал Яр.
Слово это относилось не только к ее предположению, но и вообще ко всему: и к ночи вокруг, и к скорому путешествию, и к затаившейся пока болезни, от которой он должен был избавиться.
— Страшно, — повторил Яр, ежась. — Пошли в дом.
— Пошли, — сказала она, но не двинулась с места, и он поднялся первым; встал, выжидающе на нее глядя.
Ему хотелось тепла и горячего чая. Он собирался зажечь дома весь свет, включить медийник, несмотря на позднее время, и выбрать запись чего-нибудь чрезвычайно глупого и веселого, обязательно чтобы с музыкой и танцами.
Дома было тепло.
Дома был свет…
Свет!
В большой луже перед избой неровным зыбким пятном отражалось окно их комнаты — светящееся окно! Яр посмотрел на Леру — та, кажется, ничего не замечала. Чтоб убедиться в своих подозрениях, Яр отошел от скамейки, шлепая по грязи и не обращая на это внимания.
Да, несомненно, — занавешенное окно светилось, хотя Яр точно помнил, как перед уходом выключал в комнате свет.
— У нас в доме кто-то есть, — сказал он.
— Ты уверен? — вздрогнула Лера.
— Да… — Он увидел, как легко шевельнулась занавеска, заметил тень, на миг заслонившую электрический свет. — Там кто-то ходит.
— Я никого не жду.
— Я тоже…
В дом они входили крадучись, на цыпочках. По темному коридору, называемому здесь мостом, пробирались тихо, сдерживая дыхание. Пол поскрипывал, заставляя тянуть шаг. Где-то совсем близко таились звонкие ведра и кастрюли, готовые при малейшем неверном движении сорваться со своих мест.
— Ну что за глупость, — сердито шепнула Лера.
— Тс-с! — Яр поймал ее за руку, сжал крепко. В другой руке он держал увесистый ломик.
Дверь в комнату была чуть приоткрыта. Яр осторожно заглянул в светящуюся узкую щелку, увидел висящее на стене зеркало и уголок комода.
— Тихо? — одними губами спросила Лера.
Свет из-за двери ложился на ее лицо неровной полосой, похожей на огромный уродливый шрам.
Яр кивнул.
— Идем?
Они распахнули дверь и ввалились в комнату, готовые сразиться с неведомой опасностью, но, понимая, что опасности, скорей всего, никакой нет, а есть либо припозднившийся безобидный гость, либо бессонный сосед, забежавший с пустяковой просьбой.
В комнате никого не было.
Яр встал у порога, опираясь на ломик, будто на костыль, недоуменно осмотрелся. Пробормотал:
— Я выключал свет. Я помню.
— Верю, — тихо сказала Лера, указывая на грязные пятна на полу и сбитую дорожку.
В темном углу за печкой, где обычно сушилась уличная одежда, кто-то завозился.
Яр тут же повернулся на шум лицом, занес ломик над головой. Лера тихонько попятилась, рассчитывая добраться до висящего на стене тесака.
— Добрый вечер, — сказал прячущийся за печью гость. Кажется, он был немного смущен. — Я подумал, что раз уж вас нет, то я смогу воспользоваться вашим электричеством. Вы не против, друг Яр, друг Лера?
— Херберт! — выдохнули хозяева одновременно.
— Выбирайся оттуда немедленно, железяка! — рявкнул Яр, вонзив ломик в пол.
— Ты же нас напугал! — прикрикнула Лера, топнув ногой.
— Я не хотел никого пугать, — удивился сибер. — Я не умею пугать. Я просто нашел здесь электричество. И хотел немного отдохнуть.
— Ты болван!
— Я друг, — запротестовал Херберт, наконец-то высунув на свет лупоглазое лицо-маску. — Я сибер-друг. Хотите, я расскажу вам смешную историю?
— Нет! — ответили Яр и Лера одновременно.
— Ах да! — Херберт хлопнул себя ладонью по лбу. — Я же не за этим к тебе пришел! Я согласен! — Он несколько раз энергично — так, что в его голове что-то брякнуло, кивнул. — Я согласен. Согласен.
— Кажется, он окончательно рехнулся, — буркнул Яр, поглядев на Леру. — Неудивительно, столько-то лет без профилактики.
— Я не рехнулся, — обиженно сказал Херберт, выбираясь из-за печки. — Я хороший, исправный сибер. Друг Яр, ты же сам звал меня в город. Теперь я говорю, что согласен. А ты говоришь, что я рехнулся.
Яр сразу посерьезнел.
— Так вот ты о чем.
— Когда мы пойдем? Я спешил к тебе!
— Зря спешил, у нас будет еще несколько дней на подготовку.
— Я помогу тебе готовиться. Я спешил не зря. Айван велел хорошо тебе помогать.
— Что? — Яр подумал, что ослышался. — Что ты только что сказал?
— Айван велел тебе помогать. Хорошо помогать. Слушаться тебя.
— Вот это новость. — Яр даже присвистнул от удивления.
Лера промолчала, но было видно, что слова сибера впечатлили и ее.
— Что еще сказал тебе Айван? — поинтересовался Яр, на всякий случай, заглядывая в темное запечное пространство и ощупывая висящие там потертые полушубки — не прячется ли за ними еще кто-то.
— Больше ничего, — подумав секунду, ответил Херберт.
— Видимо, просветление его было недолгим, — хмыкнув, предположил Яр.
Он заглянул в шкаф и под кровать, потом прошел на кухню. Лера тем временем мягким веником-голиком сметала в кучку принесенную Хербертом грязь. Она сильно устала за день, а завтра ей нужно было рано вставать, и она знала, что выспаться за остаток ночи у нее не получится.
— Сделаешь мне чаю? — спросил Яр из-за перегородки.
— Конечно, — откликнулась Лера.
До постели она добралась только минут через сорок. Разделась, ничуть не стесняясь вытаращившегося на нее Херберта, нырнула под одеяло и сразу же отвернулась к стене. Яр сидел на лавке у печи, тянул чай из огромной кружки и, щурясь на крохотный экран, смотрел какое-то комедийное шоу — с музыкой и танцами. Херберт, цокая голыми пятками, подошел к нему, сел рядом. Сказал что-то про шутки. Грянул закадровый смех… Это было последнее, что в тот день запомнила Лера.
Примерно через час отправился спать и Яр. Но прежде он прошелся по дому. Железной клюкой разворошил в печи пепел, убедившись, что под ним не осталось тлеющих углей, задвинул заслонку. Задернул все шторы. Запер уличную дверь на крючок и щеколду, убедился, что и на двор выход закрыт. Вернувшись в комнату, Яр погасил свет, быстро скинул верхнюю одежду и забрался в кровать. Он прижался теплой и уютной Лере, приобнял ее бок левой рукой, закинул на ее бедро свою ногу, и так ему сделалось хорошо, что он даже хихикнул и зажмурился.
Заснул он быстро, уверенный, что сюрпризов больше не случится. По крайней мере, в ближайшем времени. Он ошибся.
