Хурбы, кажется, засуетились.
Яр, зло усмехнувшись, захлопнул дверь.
Вик, Угр и Херберт были уже в десяти метрах от фонарного столба. Мальчишка бежал первым. Космач отставал, оглядываясь на близких преследователей и, кажется, намереваясь вступить в драку.
Жаль их, конечно. Как-то глупо все вышло.
Яр, вспоминая наставления Ларса, поднял обороты двигателя.
Угра жалко. Но ведь никто не верил, что космач в городе долго протянет. Все говорили, что он обречен — так и вышло, все в порядке вещей… И Вика жалко. Но парень сам напросился в это путешествие, он сам во всем виноват, его предупреждали, и он знал, на что шел. Сидел бы дома, ничего бы с ним не случилось… А Херберт… Херберт прожил столько, сколько ни один сибер-друг не живет. Ему давно пора было на профилактику и обновление. Да что о нем переживать — он обычная безмозглая машина, каких в мире многие миллионы!
Яр медлил и сам на себя сердился за непонятную опасную нерешительность. Взгляд его метался. Побелевшие пальцы намертво вцепились в руль.
Чего ждешь?! Надо бежать! Бежать отсюда! Бежать во всю прыть!
Угр повернулся к преследователям, широко махнул палицей, сбив на землю сразу три черные фигуры. Вик метнулся назад, осознав наконец-то, что к вездеходу им не прорваться, не успеть. Херберт прикрыл паренька своим телом, в упор пустил стрелу в лицо подскочившего хурба, полоснул его кованым клинком и отступил на шаг.
Они лишь получили крохотную отсрочку.
— Надо бежать! — беззвучно кричал себе Яр.
И знал, что убегать нельзя, невозможно.
Он схватил карабин. И тут же снова его бросил. Выдернул из ножен тесак. И кинул его на соседнее кресло.
Бежать! Бежать!
Мусоросборщик рычал.
Хурбы сходились.
Три существа — маленький человек, громадный полузверь и жизнерадостный механизм с электронными мозгами — готовились дать последний бой.
Яр зажмурился, бешено заругался, ударил ладонями по пружинящему рулю. Закричал кому-то — то ли мобилю, то ли себе, то ли своим друзьям:
— Держись!!
И, стиснув зубы до скрипа, до боли, всем телом, всей своей тщедушной силой и ничтожной массой, бросил колесную машину вперед.
* * *
Хурбов разметало.
Яр дал задний ход, выкручивая руль до упора вправо, и сшиб еще несколько черных фигур — он слышал тупые удары, будто мячом били об стену.
— Ага! — возликовал Яр, пытаясь локтем выдавить продырявленное стекло. — Ну-ка, достаньте!
Он рванул вперед, налетел еще на одну тесную группу ненавистных хурбов, смял их, разбросал, раздавил. Бешено вращая руль, развернулся почти на месте, поставил машину так, чтоб она прикрывала друзей с правого фланга, и заорал в неподдающееся стекло:
— В кузов! В кузов лезьте!
Херберт, кажется, понял. Срезав клинком неожиданно выскочившего хурба, метнулся за машину, распахнул дверь, замахал рукой, подзывая мешкающих товарищей.
Яр дотянулся до манипулятора огнемета, заглянул в подслеповатый и бликующий экран-визир, хлопнул по красной кнопке. Пламя жахнуло на двадцать метров, облило стоящих в оторопи хурбов, растеклось по земле непреодолимой лужей.
— Быстрей! — рявкнул Яр, выбирая следующую цель. — Что вы там тянете?!
Он не видел друзей, он даже не смотрел в их сторону — сейчас ему было не до этого. Струя пламени ударила в железную будку, внутри которой угадывалось движение.
— Мы тут, друг Яр! — За головой Яра с лязгом отошла в сторону маленькая стальная заслонка. В зарешеченной отдушине показались круглые глаза Херберта. — Сейчас только Угр заберется, и можно будет ехать… Вот сейчас… Сейчас…
Грузовик раскачивался и поскрипывал, пока великан неуклюже пытался устроиться в забитом разным хламом кузове.
Яр в третий раз ударил по красной кнопке, похожей на срезанный бок яблока. Рыжее пламя мгновенно залило бетонную чашу фонтана — в ней явно скопилось нечто горючее. В кабине сделалось жарко, наверху что-то затрещало — кажется, от жара начала коробиться и обгорать краска.
— Мы готовы, — объявил Херберт. — Мы уместились.
— А здорово ты их! — оттеснив сибера, крикнул в зарешеченное оконце Вик. — Бах! Бух! Трах!
Яр, не оборачиваясь, кивнул, усмехнулся криво и бросил машину вперед.
* * *
Тяжелый грузовик, громыхая, лязгая и скрежеща, несся по древним пустым улицам и замусоренным проспектам. Его колеса выбивали из мертвой земли странную черную пыль, надолго повисающую в воздухе. Эхо металось меж зданий, оставленных людьми в незапамятные времена. Необычная для этих мест дрожь воздуха и слабые колебания земли, порождаемые движением мобиля, порой нарушали царящее здесь хрупкое равновесие, и тогда потрескавшиеся от старости витрины вдруг рассыпались мелким стеклянным крошевом, и сползали вниз по фасадам целые пласты отвалившейся облицовки, а из проемов выпадали оконные рамы и, спланировав вниз, разбивались со страшным треском и звоном.
Яр не успевал одновременно вести мобиль и следить за картой, так что роль штурмана взял на себя Херберт. Сибер перебрался в кабину во время одной из коротких остановок, бросив в кузове весь свой груз и все свое оружие, в том числе пристегивающиеся к предплечьям клинки. Вику пришлось остаться наедине с Угром. Паренек, конечно, был от этого не в восторге. Он не отходил от крохотной отдушины и непрестанно канючил, упрашивая взять его в кабину, хотя и сам видел, что места там для него нет. Космач же, устроившись в неглубокой нише, где прежде располагался оружейный стеллаж, мирно дремал. Он сам, выполняя распоряжение Яра, выдрал этот стеллаж и выбросил его вместе с остальным хламом, лишь утяжеляющим машину. Они так увлеклись расчисткой и так спешили, что чуть было, не выкинули и железные ящики с патронами. Хорошо, один из ящиков открылся, когда его волокли к выходу.
— Черт побери, — пробормотал Яр, увидев тесные ряды маслянистых гильз.
Снаряжать пулемет им было некогда, так что они просто сунули железные коробки поглубже в кузов и на скорую руку их закрепили, привязав обрывками проводов к одной из откидывающихся скамеек…
Хурбы не показывались: то ли прятались до поры до времени, то ли их здесь действительно не было. Уже заканчивался второй день безумной езды сквозь мертвый город, а Яр так и не увидел ни одной сколь-либо подозрительной фигуры. Даже на коротких остановках, когда беглецы были максимально уязвимы, хурбы ничем не выдавали своего возможного присутствия. И выбравшийся из кузова Угр, зевая и потягиваясь, подтверждал — да, ничего живого поблизости он не чувствует.
Тем не менее, Яр продолжал осторожничать. Машину гнал без жалости, карабин держал поблизости. Места для остановок он старался выбирать открытые, да и там дольше, чем на двадцать минут не позволял задерживаться: размялись, поговорили, перекусили — и вперед. Ему жутко хотелось спать, он щипал себя за уши, хлопал по щекам, тер красные глаза — поочередно то правый, то левый, чтобы ни на миг не отвлекаться от дороги. Он горланил песни и колотил ладонями по рулю. Пожевывал язык и дергал себя за волосы. Он даже велел Херберту рассказывать смешные истории и хохотал над ними, словно безумный.
