* * *
Снаружи частокол выглядел угрожающе — заостренные бревна разной толщины и высоты клонились вперед, напоминая Яру ряды зубов в пасти чудовища-босса из какой-то забытой игры. Вкопаны зубы-бревна были неровно — чудовище будто бы страдало болезнью десен. Узкие промежутки, в которые, наверное, мог бы протиснуться худенький ребенок, но не пролез бы и самый тщедушный взрослый, кое-где были заложены камнями, где-то заплетены ветками, завалены хворостом или перегорожены жердями. Дыр, тем не менее, хватало. Яр поначалу решил, что виной тому лень ли небрежность строителей, но потом пришел к мысли, что именно таким забор и задуман. Должны же обороняющиеся как-то отбиваться от осаждающих деревню. Дыры в частоколе, наверняка, для того и нужны, чтобы через них стрелять по врагу. Или жечь его огнем, или колоть длинными копьями. А что там про пушки Ларс говорил?
— Чего встал? — недовольно окликнул великовозрастного напарника мальчонка. — Холодно же!
— Сейчас, — отозвался Яр, продолжая осматриваться. Лес отступил от частокола метров на триста. Вырубленные здесь деревья пошли на строительство домов и ограды, а на освобожденной земле поселенцы стали выращивать кое-какие съедобные растения, в основном картофель, клубнями которого они разжились у людов. Но Яр об этом не знал — он имел смутное представление о земледелии, да и вообще мысль о том, что еда может расти на земле, представлялась ему странной. Яр был уверен, что чистый промежуток этот, сейчас укрытый снегом, служит исключительно для своевременного обнаружения приближающегося врага. Или любой другой опасности.
Лес был дальше — за полем. Засыпанный снегом, он выглядел как белая стена, неровная, вспухшая и потрескавшаяся, но монолитная. Грязная дорожная колея уходила в небольшой прогал и сразу терялась.
— По дологе пойдем или слежем? — спросил мальчишка, с сомнением обозревая снежную целину, из которой редкими пучками торчала рыжая трава.
— По дороге, — решил Яр. — Тебя как хоть зовут-то?
— Саня, — представился паренек и шмыгнул носом.
— А лет тебе сколько, Саня?
Вопрос мальчишке не понравился. Он с подозрением посмотрел на Яра, будто заподозрив, что тот над ним насмехается, и сказал:
— Я большой уже, не смотли, что тощий. Втолое имя сколо получать буду.
— «Скоро» — это когда? Когда букву «р» выговаривать научишься?
Мальчишка фыркнул и зашагал вперед так быстро, что Яру пришлось догонять его бегом.
— Ладно, пошутил я, — примирительно сказал он, поймав паренька за плечо. — Хочешь, карабин дам подержать.
— А постлелять дашь? — живо повернувшись, спросил Саня.
— Нет, не дам, — сказал Яр. — Мне Ларс запретил стрелять.
— Жалко, — сказал мальчишка.
— Ага, — искренне согласился Яр и понял вдруг, что не так уж и сильно отличается он от этого паренька.
Они вошли в лес, и голоса их сразу сделались глуше. Снега здесь было немного — кроны деревьев задержали его наверху, не позволили ему лечь на землю. Потемнело — словно вечер наступил.
Острый сучок зацепил Яра за бок, потянул к себе — и треснул, будто стрельнул. Холодная вода попала за ворот. По ноге хлопнула мокрая ветка.
— Я пацанам совлу, скажу, что ты постлелять мне дал, — заявил Саня. — Ты только не выдавай, что я совлал, ладно?
— Ладно, — кивнул Яр, чувствуя, как напряжение сковывает его тело, а голос отчего-то начинает дрожать. — Давай постоим здесь немного… Привыкнуть надо…
Мальчишка пожал плечами, отошел в сторонку и присел на опрокинутую давним ураганом осину. Он не понимал, к чему тут надо привыкать, и, разгадывая эту загадку, с интересом взялся следить за Яром.
Яр озирался.
Лес только притворялся тихим. На самом деле он производил множество необычных звуков. Где-то что-то потрескивало, шуршало, стонало, поскрипывало. Неведомые пичуги — не воробьи и не синицы — стрекотали и лихо подсвистывали. Со вздохом облегчения распрямлялись ветки, стряхивали отмокший снег, — он скатывался по листве и шлепался о землю.
Лес только притворялся неподвижным. Чуть заметно колыхались тяжелые кроны. В густых зарослях высохшей травы кто-то шумно возился. Делая крыльями «фрр!», с веток срывались не замеченные до этого птицы. В дыре одного из деревьев возилось что-то большое; в какой-то миг оно показало один свой глаз, сказало «ух!» и убралось в черную глубину ствола.
Лес притаился, спрятался за деревьями, за кустами — огромный, многоликий, живой.
«Я привыкну», — сказал себе Яр и снял карабин.
— Идем дальше? — спросил Саня.
— Пошли…
Дорога вилась, будто ее пьяный прокладывал. Трижды она раздваивалась, и каждый раз Саня сворачивал направо. Яр видел, что мальчишка в себе уверен, и это несколько его успокаивало — но совсем немного. Он старался не думать о том, что случится, если они собьются с пути, потеряют дорогу и заплутают в чудовищном хаосе бескрайнего леса. Он гнал от себя эти мысли, но они упрямо лезли в голову. Ларс утверждал, что люди Айвана способны ориентироваться в самой глухой чаще, и Яр верил в это до настоящего момента.
Но не сейчас.
В данный момент Яр был уверен, что ни один человек, сойди он с дороги на десять шагов, не сможет вернуться назад.
Кем бы он ни был. Где бы ни жил.
— Давай калабин, — потребовал Саня. — Ты обещал.
— Только не сейчас, — ответил ему озирающийся Яр. — Только не здесь.
Пожалуй, этот лес был страшнее хурбов. Их хотя бы можно было подстрелить.
* * *
Истерзанная, измятая вырубка была сплошь устелена поломанными ветками. Всего-то и требовалось собрать те, что были подлиннее да потоньше, сложить их вместе, притоптать поплотней и обвязать веревкой, которую вытащил из отвисшего кармана сопливый Саня.
Яр, не медля, принялся за дело — очень уж ему хотелось поскорей вернуться в деревню. Саня же домой не спешил, потому помогать не стал, а, отойдя в сторонку, забрался на сложенные в штабель бревна и принялся с благоговейной осторожностью изучать оставленный ему карабин. Оружие было разряжено; картридж с дробью болтался у Яра за пазухой, холодя живот и, время от времени, больно стукая по ребрам.
Работа, против ожидания, оказалась непростой: ветки были тяжелые и скользкие, они цеплялись друг за дружку, переплетались; многие были втоптаны в засыпанную мокрым снегом грязь. Ломались они плохо, и Яр порадовался, что прихватил с собой тесак. Впрочем, как выяснилось, рубить ветки тоже надо было умеючи — лезвие рассекало пружинистое дерево, лишь если удар был нанесен под правильным углом. Иначе тесак отпрыгивал, оставляя на древесине неглубокий след.
Работа отвлекала от страхов, но Яр все равно старался по сторонам зря не смотреть. Он перепачкался, пропотел и вымок, он до крови исцарапал пальцы и порвал штаны, но, видя, как растет куча веток, он испытывал приятное удовлетворение и даже не думал о том, чтобы хоть на минуту прерваться для отдыха.
