Вырубка вдруг сделалась тесной. Деревья в один миг сплотились, окружили его плотным кольцом. Лес — дикий бескрайний хаос, первобытная среда, полная неведомых опасностей, — ожил и взглянул на него тысячей пронзительных глаз. Отразившиеся эхо издевательски перековеркало его истеричные выкрики:
— Эй! Ня! Тить!
Яр наткнулся на вязанку, упал на нее, едва не выронив картридж.
— Айвану скажу! — выкрикнул он отчаянную угрозу. — Все расскажу!
Лес только посмеялся над ним.
— Хватит! Эй!
Он был один.
Он был в ужасе.
Он вмиг забыл обо всем: о своем задании, об оружии, об испытании.
Сейчас он хотел только лишь одного — увидеть других людей, хоть кого-нибудь.
И через несколько секунд желание его исполнилось.
Высокий человек, перемазанный красным, пошатываясь, вышел откуда-то сбоку. Яр увидел его и перестал кричать, потому что задохнулся от нового страха.
— Поможи, — хрипло сказал человек. — Поможи мне, чужик.
Он неожиданно резво бросился на Яра, вцепился в его руку и потянул куда-то, непонятно и чудно лепеча. От него сильно пахло, грязное лицо его было иссечено ранами, глаза сверкали безумием.
— Споро, споро, — невнятно приговаривал высокий человек, все сильней и сильней дергая Яра. — Ружо держи. Поможи, чужик. Христа за ради. Поможи…
Яр попытался вырваться, попытался устоять на месте, но лишь сильней разорвал рубаху и, кажется, разозлил человека. Тот надрывно хрипел, и закатывал красные глаза:
— Чо стал?! Христом богом! Споро давай! Споро!
Сила у него была неистовая, и Яр поддался, сделал один шаг, за ним второй, третий…
Он уже не сопротивлялся, потому что это все же был человек.
Пусть и незнакомый. Пусть и перемазанный кровью. Вдвоем они вошли в лес. А потом побежали.
ГЛАВА 16
«Адаптация».
Яр вспомнил, как произносил это слово старый Айван, вспомнил, с какой усмешкой повторял его Ларс, и даже приостановился от пришедшей в голову мысли. «Эту историю с ветками для веников я уже раз шесть слышал…»
Человек, измазанный красным, оглянулся на него, снова схватил за руку, дернул.
— За Христа ради!
Яр кивнул ему, улыбаясь криво, соображая лихорадочно, выстраивая цепочку логических заключений: его разыграли; заманили в лес работой, сопровождающий мальчишка сбежал, потому что так ему было велено, а потом появился этот грязный страхолюд, уволок за собой в чащу…
Адаптация! — вот оно, ключевое слово! Яр вспомнил всех знакомых и незнакомых людей, что встречались ему в деревне, когда он с провожатым Саней пел по улице. Как они на него смотрели — сочувственно и понимающе. Они все участвовали в заговоре. Они знали, что сегодня его подвергнут испытанию. Когда-то они сами через это проходили. О том и говорили ему, что, мол, когда-то надо, что не так уж все и страшно и нужно поскорей привыкать к новой жизни. Говорили, да он только сейчас понял, что означали из слова.
— Ну, чо ты?! — завопил мужичок, не такой уж и страшный теперь, когда все прояснилось. — Спешай!
— Иду-иду, — кивнул ему Яр и действительно прибавил шагу. Наконец-то он смог пристегнуть обойму к карабину — на бегу сделать это не получалось.
— Тама! — махал мужичок куда-то вперед. — Тама оне! — Он дрожал и вообще выглядел очень взволнован. Просто поразительно было, сколь убедительной выглядела его игра — любой профессиональный актер позавидовал бы, что уж говорить о синт-моделях.
Яр повесил карабин на шею. Принял решение идти туда, куда его тащат. Конечно, неприятно понимать, что тебя дурачат, но не оставаться же одному в диком и жутком лесу.
— Далеко еще? — спросил он, озираясь и невольно втягивая голову в плечи.
— Не, — яростно замотал головой мужичок. — Тута уж. Давай споро, чужик. Споро надо!
— Споро, так споро, — согласился с ним Яр, снова переходя на бег.
Лес шумел над их головами и тяжело шевелился, роняя вниз то комья мокрого снега, то воду, то бурые листья, то отмершие ветви. Вверх Яр старался не смотреть — вид перемешивающихся крон вызывал тошноту, покачивающие макушки деревьев вселяли ужас — казалось, что очередное дуновение крепнущего ветра переломит их, и они, цепляясь друг за друга, увлекая друг дружку, рухнут на землю, задавив пробирающихся меж стволов людей.
Яр подумал о том, что по своей воле он в эту чащу и ногой бы не ступил. И, значит, Айван рассчитал верно, придумав этого безумного вонючего люда, требующего идти за ним. Страх можно перебороть другим страхом. Это, наверное, и есть суть адаптации, ее метод.
Бежать было непросто. Приходилось уворачиваться от ветвей, отбрасывать их руками, перепрыгивать через поваленные стволы, подныривать под низкие сучья. Яр пыхтел и отдувался; от него шел пар. А мужичок все оглядывался и все торопил на своем труднопонятном наречии. Видно было, что он тоже устал. Но в него словно демон какой-то вселился — казалось, что люда гонит сквозь лес могучая сверхчеловеческая сила. И, глядя на него, Яр вдруг вспомнил, как он сам мчался через город на последний вызов Алеты.
Бежал, будто безумный.
И опоздал.
Потому что он должен был бежать быстрее.
* * *
Саня, распахнув дверь, ворвался в дом новеньких, без стука ввалился в комнату, где на кровати строгал свои ложки одноногий проводник, и закричал, задыхаясь:
— Айван! Айван!
Взгляд мальчишки метнулся из угла в угол. Старика тут не было.
— Где Айван?
— Ушел, — спокойно сказал Ларс, откладывая ложку. — Посидел и ушел. А что случилось?
— Ял… — Мальчонка рванулся назад к двери, остановился на миг, схватившись за косяк, обернулся. Огромные черные глаза растерянно глянули на Ларса. — Ял потелялся…
— Яр? Потерялся?
— Да!
— Стой! Погоди! Расскажи толком, что случилось.
— Некогда! Айван, Айван нужен! — Саня сорвался с места.
— Стой! — крикнул Ларс ему вслед.
Но мальчишка уже слетел с крыльца, сбив загрохотавшее ведро, пронесся мимо окон.
— Айван! — донесся с улицы его приглушенный крик.
Ларс раздраженно смахнул с колен стружку, перехватил нож за лезвие и, коротко замахнувшись, швырнул его в бревенчатую стену. Бросок был такой сильный, что лезвие ушло в дерево на добрую треть, а яблоневая, отполированная до блеска ручка с треском раскололась.
Помрачневший Ларс сполз с измятой кровати, подхватил костыль и на одной ноге запрыгал к выходу.
— Что тут было? — заглянув в комнату, поинтересовался Херберт. Сибер только что вернулся с работы, он даже не успел привести себя в порядок: кирпичная пыль покрывала его корпус неровным тонким слоем.
