— Что ты помнишь последнее? Мальчика помнишь?
— Помню. Помню, как сел перед ним, хотел спросить о вещи, которую он нашел в лесу… И упал…
— Ребенка ты напугал, Богоборец, — улыбнулся Ирт. — Но так и к лучшему вышло — он почти сразу рассказал, где остальные его игрушки, в том числе и рог с фигурками. Прятал он их за печкой, под топчаном, там обувь старая лежала. Вот в обуви-то он часть своих сокровищ и держал. Забрали мы у него рог, взяли носилки, на которых охотники кабанов таскали, погрузили на них тебя и отправились к гоблинам. Честно скажу — страшновато было. И на околице страшно — хоть за спиной вся деревня с оружием стояла, и в лесу, и в лагере их.
— А лагерь вы как нашли?
— Гоблины проводили. Да и охотники сами знали примерно, куда идти… А там вышла к нам гоблинша твоя знакомая, приняла Рог — я так понял, только она и могла это сделать…
— Ты скажи, зачем меня-то тащили? Оставили бы в деревне.
— Ну… — Ирт замялся. — Понимаешь, было у меня сомнение… Не то, чтоб я им не доверял, но…
— Кому? Охотникам?
— А и охотникам тоже… Но я про гоблинов — думалось мне почему-то, что когда они Рог получат, то сразу на деревню и нападут. А даже если и не нападут — так огонь пустят. Ну и решил, что лучше, если ты рядом с нами будешь — и для тебя лучше, и для нас. Все же гоблинша — твоя знакомая, а не наша.
— Ясно.
— А от охотников тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Ночь на носу, полнолуние, Горр вот-вот начнет превращаться. Увидели бы это охотники, разобрались бы, кто он такой, — что бы делать стали? Так что в деревню нам нельзя было. И у гоблинов оставаться нельзя по той же причине. Один путь — в лес поглубже. А с тобой что делать?.. Гоблинша сама предложила оставить тебя у них. Шалаш показала. Ну, я подумал и согласился. Я же видел, как она к тебе относится — как к старому другу.
— Ты все правильно сделал, — кивнул Глеб.
— Но ты не думай, мы тебя не оставили!
— Знаю, — Глеб улыбнулся. — Ходили потом кругами, следили за ними.
— Откуда знаешь? — удивился Ирт.
— Заметили вас гоблины. Поняли, кто вы такие, не тронули. Вы за ними следили, а они за вами.
— Вот ведь, твари зеленые! Я и не думал, что Горра в его втором обличье можно провести!
— А я их чуял, — заметил Горр. — Только запаха столько было, что не понять, откуда он…
Они шагали по мягкой, пружинящей подстилке. Над их головами шуршали густые кроны, и о летучих шпионах Белиала пока можно было не беспокоится. Лес здесь был чистый, двигались путники легко и споро, вещи их теперь находились в удобных кожаных ранцах, с которыми местные охотники обычно ходили на промысел. Когда Ирт успел раздобыть эти ранцы, для Глеба осталось загадкой — да его это не особенно интересовало. Зато он знал, что получили охотники взамен, — и считал сделку выгодной. Ну зачем ему и его товарищам гора посуды? Путь даже если она действительно серебряная. Еды купили? — купили! Обувь новую приобрели? — да! А кроме того — нож, спички, несколько чистых рубах, котелок, еще кое-какую мелочь. Ну и сами ранцы, конечно.
Ирт же пенял на скаредность охотников:
— Могли бы все так дать. Мы же их выручили, от беды спасли. Но они, видно, не поняли всей опасности. Думали, наверное, что отобьются… Отбились бы, как думаешь, Богоборец?
— Нет. Я-то знаю, на что способны гоблины.
— А я как-то в одной артели жил… Охотники — народ бедовый…
Двигались они гуськом. Первым шел Ирт, показывал дорогу. Охотники объяснили ему, как добраться до тракта, расписали подробно все приметные ориентиры, и, не надеясь на его память, набросали на большом куске бересты схему.
За Иртом следовал Глеб. Он отвечал за безопасность группы, а потому был настороже — оглядывался, издалека примечал все места, удобные для засады, нес копье на плече, готовый в случае чего закрутить его винтом над головой и врезаться в ряды врагов — звери ли это будут, люди-разбойники или великаны-людоеды. Ему нравилось идти вот так вот — воображая себя опытным телохранителям, играя роль охранника. Было светло и не очень-то верилось в возможную опасность.
Замыкал процессию Горр. Как обычно, он молчал, казался угрюмым, погруженным в невеселые думы. Глеб пару раз обращался к нему, интересовался, о чем это он так задумался, но парнишка лишь пожимал плечами. И Глеб ловил себя на мысли, что не доверяет этому тихоне, у которого в котелке неизвестно что варится.
С другой стороны, они вроде бы как давно знакомы. Пусть он этого и не помнит.
И снова Глеб вспоминал о книге, в которой написано о Богоборце, и боролся с соблазном потребовать привала, сесть где-нибудь в стороне, достать из ранца фолиант и углубиться в чтение.
Будет привал, будет, — уговаривал он себя. — Успею еще прочитать. Было бы там что-то важное, Ирт бы об этом сказал.
И он спрашивал идущего впереди товарища об этой книге, и просил рассказать какую-нибудь легенду о Богоборце, и что-нибудь из их прошлых совместных приключений. Так постепенно он узнал о метке на спине, об Ордене Смерти, о мельнице мирр, о путешествии на плоту, о Димии-некромансерше и ее шайке, собирающей дань с мирных жителей, о Сером Рыцаре, страдающем бессонницей, о загадочном появлении Танка на Острове Туманов, о своей смерти, смерти Серого Рыцаря и исчезновении Белиала.
А потом ему пришла в голову мысль, что надо начать вести дневник. Тогда он сможет войти в курс дела, едва только возродится после очередной смерти.
Он подумал, что такое жизнеописание может быть похоже на Евангелие, и эта мысль весьма его позабавила.
Действительно: он — сын божий, созданный непорочным путем. Спутники его — апостолы. Цель его жизни, если верить легендам, — спасение людей этого мира от пришельцев завоевателей, для чего и дадены ему уникальные способности, о которых он, наверное, знает еще мало что…
И тут ему стало страшно; подумалось: а что если именно так все и задумано кем-то?
— Послушайте! — поспешил он громкими словами перебить свои мысли. — Что это за место — Слой? Гоблины хотят отправиться туда, чтобы снова стать дикими.
Ирт приостановился, дождался Богоборца, пошел рядом с ним.
— Слой — это не место, — назидательно сказал он. — Слой — это целый мир, в котором прежде жили все нерожденные, как в мире небесном живут наши умершие, а в мире высшем обитают Двуживущие. Кроме нерожденных в Слое жили Траши — существа, которые потеряли веру в рождение, и потому обреченные на вечное мучительное заточение. Все входы в Слой были крепко запечатаны, и никакая сила, никакая магия не могла уничтожить эти печати. Никто не мог проникнуть в Слой, и никто — кроме нерожденных, которым пришло время родиться, — не мог его покинуть. Но однажды Траши взбунтовались и стали убивать всех нерожденных. И тогда все меньше и меньше детей стало появляться в Мире. Люди старели и умирали — и некому было их заменить. Опустели поля, обезлюдели села, вымерли деревни. И обеспокоенные творцы спросили у Трашей, зачем они уничтожают нерожденных. Те пообещали прекратить убийства, но потребовали открыть Слой, чтоб и они могли его покинуть. Творцы согласились — и Мир содрогнулся, когда в сотне мест выросли к небу черные каменные обелиски. Они раскололись, обнажив горячее нутро, похожее на огненный кисель. А потом земля приподнялась, наполняясь воздухом, и медленно опустилась, дыханием своим выдувая из огненного киселя пузыри и остужая их. Так появились ворота в Слой — и Траши бросились на свободу. Они пробили тонкие, еще горячие стенки каменных пузырей и очутились в Мире. Но они так и остались нерожденными, и потому не обрели тел, а превратились в бестелесных созданий: в духов, привидений, сущностей. Слой же с того дня стал доступен всем. Чтоб оказаться там, надо лишь войти в ворота, которые мы теперь называем Холами. И многие ушли туда — разбойники, скрывающиеся от мести ими обиженных, могучие воины, для которых в Мире не осталось достойных противников, ищущие новых откровений маги… Семьями, хуторами, а то и целыми деревнями переселялись в Слой Одноживущие. Им казалось, что земля там урожайней, и руда богаче, и дичь вкусней. Наверное, так оно и есть. Только вот и опасностей там больше.
