Со стороны складов катились припозднившиеся грузовые роботы, похожие на огромные трехколесные тачки, везли в своих кузовах пирамиды парашютов.
Шмелиный гул превратился в рев. Толстобрюхие, словно беременные, геликоптеры заходили на посадку. Бешено вращающиеся винты взбивали воздух. Чтобы быть услышанным, приходилось кричать во весь голос:
– …Эвакуация будет проведена из квадрата тринадцать, сектор восемь! Место будет отмечено на ваших картах!..
Зависшие геликоптеры медленно опускались на бетон аэродрома. От рева винтов и воя турбин закладывало уши, ветер выжимал слезы из глаз.
– …Вопросы есть?
– Нет, сэр!
– Ну, тогда с Богом!
Лейтенанты, совсем не по уставному придерживая головные уборы, бегом возвращались к своим подразделением, немо разевали рты, захлебываясь упругим воздухом, бурно жестикулировали, отдавая приказы сержантам.
С лязгом сдвинулась железная челюсть, открывая вход в темную утробу транспортного геликоптера. Ударились о бетон колеса, заскрежетали рессоры.
– Первый взвод, справа по одному! Второй взвод!..
Тонкой ниточкой потянулись люди в разверстую пасть транспортника. Бежали, все еще не понимая, что происходит, теряясь в догадках. И даже перекинуться с кем-нибудь парой слов было невозможно – плотный густой рев забивал уши, заставлял пригибать голову и жмуриться.
– Торопитесь, черти! – орали сержанты, но их совсем не было слышно.
Цепляясь за специальные направляющие, по рельсам взобрались в железное чрево грузовые роботы. Боком заехали с специальные ниши, остановились, выпустили когти фиксаторов, укрепились и сразу же отключились – умерли.
Последними, еще раз все проверив, забежали в транспорты офицеры. Наклеили на горло таблетки ларингофонов, включили компьютеры, глянули на коммуникаторы. Доложились по радио:
– Первый взвод на месте! Второй взвод на месте! Третий взвод…
– Первая рота готова! Вторая рота готова!..
И через несколько секунд услышали в наушниках взволнованный голос:
– Удачи!
«Удачи!» – мгновением позже прочли они на светящихся панелях коммуникаторов.
Качнулся под ногами пол. Железная пасть стала закрываться. Взвыли турбины двигателей, набирая обороты.
Два металлических чудища медленно поднялись в воздух, зависли на мгновение, разворачиваясь, ложась на курс, потом накренились вперед и, кромсая винтами спокойный вечерний воздух, понесли проглоченных людей за сопки к золотящемуся закатом горизонту.
Форпост номер восемьсот шестьдесят три уходил на свое первое задание.
4
Парашютов было с избытком.
– Купол, – сказал Ухо, словно выругался, затягивая широкие лямки. – Чертов купол! С такими в начале прошлого века прыгали! Я уж и забыл, как с ними обращаться!
– Неудивительно, что забыл, – усмехнулся Гнутый. – С начала-то прошлого века сколько времени прошло!
– Могли бы нормальные крылья дать!
– Могли бы – дали бы! – резко повернулся к разговаривающим сержант Хэллер. – А если парашют не нравится, прыгай без него!
– Может и не будем прыгать? – предположил Ухо. – Отработаем заход на выброску, и сразу назад.
– Тебе сказано – задача боевая, а не учебная! – заметно было, что сержанта раздражают подобные разговоры.
– Ну и что? Первый раз, что ли, вместо учебной тревоги объявляют боевую? Чтобы мы не расслаблялись.
– Для того, чтобы ты не расслаблялся, есть я! – грозно объявил сержант…
Едва только геликоптеры оторвались от земли, командиры взводов обрисовали своим бойцам общее положение дел. Распределили секторы квадратов между подразделениями, выдали старшим компьютерные планшеты с загруженными картами, с подключенной системой позиционирования и модулем УКВ-связи. Потом, отозвав командиров сформированных групп, еще раз подробнейшим образом проинструктировали их – времени в полете было предостаточно. Лишь убедившись, что поставленную задачу поняли все, поняли правильно, до малейших нюансов, отпустили командиров к людям…
– Эй, Писатель! – окликнул Павла Рыжий. – А ты, наверное, страшно рад, что с тем верзилой драться не пришлось. Рад? Признайся!
Павел пожал плечами, решив отмолчатся. Но Рыжий не успокоился:
– Ты видел, как он того… как его?.. Зажал – и два удара. Вырубил с первого – я видел… Он бы и тебя так. Любого из нас. Любого, кто бы на ринг вышел. Ты его глаза видел? Видел? Знаю, что видел. Человека с такими глазами надо бояться. Ты боишься? – Рыжий с усмешкой ждал реакции Павла.
– Отстань ты от него, – сказал Гнутый. И добавил тише, словно не хотел обидеть Павла: – Хоть какая-то польза от этой тревоги.
– А ведь драться придется… – Рыжий заерзал на месте, посмотрел в сторону сержанта, встретился глазами с Цеце, зашептал торопливо: – Придется вам еще встретиться! Что поделать? Спор-то наш в силе остался. Драку мы организуем. Продержишься хоть две минуты? Выстоишь?
– Да отстань ты от него! – повторил Гнутый с нажимом.
– А что? – Рыжий повернулся к нему. – Сам знаешь, что драка будет. Все знают. Ведь ставки сделаны, и деньги никто не вернет. Бой будет, отменить его нельзя.
– Будет… – нехотя признал Гнутый. – Только чего ты тут душу травишь человеку? – Он помолчал, разглядывая поникшего Павла. Потом, вспомнив что-то, хлопнул себя по лбу: – Черт! Я ведь хота не покормил!
– Ничего, – хмыкнул Рыжий, – не помрет твоя зверюга, только здоровее будет. Может повезет, накормишь ее свежим мясом, когда вернешься.
– Думаешь, без стрельбы не обойдется? – спросил Ухо.
– Не знаю, – Рыжий достал патрон, покрутил его в пальцах. – Но сдается мне, это тревога вовсе не учебная.
Сержант Хэллер кивнул одобрительно и отвернулся. Его люди к бою были готовы.
5
– Квадрат одиннадцать, сектор три! – прозвучал громовой рык ротного. – Первый взвод – пошел! Второй взвод – на исходную!..
Выброска шла на полном ходу. Геликоптеры даже не снизили скорость, они словно спешили куда-то – возможно так и было. Возле широкого овального люка, крепко держась за поручень, стоял выпускающий. Он смотрел в километровую пропасть, отрывисто и неразборчиво командовал очередному десантирующемуся:
– Пошел!.. – И это его короткое «пошел» звучало так часто, что казалось, будто выпускающий зашелся в приступе кашля.
– Валимся, словно дерьмо из задницы, – негромко сказал Зверь. И Павел хмыкнул, оценив образность этого сравнения. Подумал, что надо бы оставить его где-нибудь в своих записях.
Бойцы, кому еще не подошло время прыгать, жались к стенам и сосредоточенно, раз за разом, проверяли амуницию. Все разговоры смолкли, сейчас каждый остался наедине с собой.
