Место хорошее – не в самой давке, но на ходу, на виду.
Он в груде мусора отыскал кусок грязной ткани, расстелил на земле. Потом притащил большой ящик, положил на него широкую доску, соорудив подобие стола. Скрестив ноги, сел на тряпку, оперся спиной о стену. Прикрыл глаза и чутко задремал.
Город потихоньку просыпался. Был праздничный день, и люди не спешили вылезать из постелей. Мужья обнимали жен, дети прижимали к себе мягкие игрушки, пробудившиеся старики просто бездумно смотрели в потолок.
На улицах гремели колесами повозки, раздавались редкие сердитые окрики – это чужаки шли по городу. Люди из окрестных сел и деревень собирались на ярмарку. Кто-то намеревался торговать и торопился, чтобы занять место получше. Другие думали что-нибудь прикупить и тоже торопились, зная, что первым покупателям положена скидка.
А горожане не спешили. Они нежились в постелях, слушая, как шумят под окнами пришельцы.
Шипели гусаки, крякали утки, кудахтали куры – это крестьяне везли в больших корзинах связанных попарно птиц.
Звенел, бряцал металл – ремесленники из пригорода тащили за собой двухколесные повозки, нагруженные разной утварью, оружием, доспехами, украшениями.
Сухо перестукиваясь, ударяясь в борта, катались в телегах незакрепленные бочонки с вином и пивом.
Тонко, чуть слышно позванивали на возах драгоценные изделия из стекла…
Шум наполнял улицы. Крепли, множились людские голоса. Смех и ругань звучали все громче.
Пришлые люди торопились на ярмарку.
Рыжий Артип слышал все, что творится вокруг. Он дремал, но не терял связи с действительностью.
Когда поднявшееся солнце осветило его лицо, он открыл один глаз.
Площадь переменилась, ожила. Всюду сновали люди. Лотки были завалены грудами товаров. Кому не хватило прилавков, торговал прямо с возов. Покупателей пока было немного. Зевак еще меньше. Слишком рано – горожане не встали, а люди из дальних селений еще не подъехали.
Рыжий Артип зевнул, протер глаза. Встав, потянулся, отряхнул одежду, заправился, подпоясался потуже. Вспомнил о помятом лице, о синяках и ссадинах, пожалел, что нет пудры. Надо выглядеть как можно лучше, чтобы своим видом не отпугивать богатых ротозеев.
Меж торговых рядов сновали деловитые люди в длинных плащах, собирали с продавцов деньги, взамен выдавали маленькие клочки бумаги с печатью – разрешение на место. К Артипу никто не подходил – он стоял в стороне и ничего не собирался продавать.
Из своей небольшой сумки Артип достал кусок мела. Разлиновал широкую доску, приготовив клетчатое поле для игры в семь камней. Справа положил кости. Слева – три карты. Развел руками, поклонился, хотя рядом никого не было. Улыбнулся широко в пустоту. Поддернув штаны, сел на корточки. Положил руки перед собой.
Долго ждать не пришлось. Мимо пробегал кривоногий крестьянин, и Артип остановил его окриком:
– Друг!
Крестьянин не сразу понял, что обращаются к нему.
– Друг! – Артип подмигнул, зазвенел, заиграл голосом: – Войди в круг! Возьмем кости, бросим вместе. У кого больше, у того кошель толще. Монету поставишь, весь дом свой обставишь. Поставишь монеты две, вернешься домой на коне. Три монеты на кон – купишь в городе дом.
– Нет, не буду, – крестьянин мотнул головой. Но Артип уже заворожил его:
– Не хочешь кости бросать, карту попробуй узнать. Если скажешь, где круг – будут деньги, мой друг. Если покажешь квадрат – значит я буду рад… – приговаривая и улыбаясь, Артип ловко подхватил карты, показал крестьянину картинки – два черных квадрата и один красный круг. Бросил на доску, перевернул каждую карту рубашкой вверх, стал двигать – первую поменял со второй, третью с первой, среднюю переместил на край… Крестьянин внимательно следил за его плавными текучими движениями. – Ставь монету на кон, вернешься домой верхом. Ну-ка, скажи мой друг, где, как ты думаешь, круг?
– Здесь! – крестьянин уверенно показал пальцем на правую карту.
Артип задорно ухнул, перевернул карту. Сказал, подмигнув:
– Деньгу бы не пожалел, две бы сейчас имел.
– Ну-ка давай еще раз! – загорелся крестьянин.
– Ставь хотя бы пятак, а я буду играть на пустяк.
– Ладно! – крестьянин вынул из кармана медную монетку, положил на стол.
Артип подхватил карты, перетасовал, бросил перед собой, показал, где какая, несколько раз передвинул их, действуя обоими руками.
– Где?
– Здесь!
– Точно! – Артип восхищенно мотнул головой. – Твой пятак по-прежнему твой, и пустяк мой теперь с тобой.
– Эй, какой пустяк? – не понял крестьянин. – А деньги?
– Я играл на пустяк. Разве что-то не так?
– Давай теперь на деньги!
– Новичкам, как всегда везет. Монету на кон и вперед…
На этот раз выиграл Артип. Не мог не выиграть. Но сделал удивленный вид, словно сам не верил случившемуся, хохотнул весело, передвинул к себе первую монету – почин. А простодушный крестьянин уже развязывал кошель, он попался, поверил в то, что способен отыграться.
И Артип позволил ему выиграть.
– Хватит мелочь трясти, раз начало так везти. Клади на стол пять монет – вот тебе мой совет.
Крестьянин карту не угадал, досадливо притопнул, ругнулся. Толстыми неловкими пальцами снова выудил из кошелька монету, объявил:
– Ставлю одну.
Артип показал ему, где находится карта с красным кружком, посочувствовал:
– Вот же, рядом была, справа лежала она…
Потом он одну за одной проиграл три монеты, а когда крестьянин вновь осмелел и поставил пять медяков, выиграл.
– Уж на меня не серчай, деньги я взял невзначай…
Когда выигрыш составил двадцать монет, Артип остановился. Сказал без всяких прибауток, спокойно:
– Хватит на сегодня. Мне везет, но искушать судьбу я больше не хочу.
Раскрасневшийся крестьянин воспротивился:
– Эй! Давай дальше! Я хочу отыграться! Десять монет ставлю!
– Нет! – Артип уже не улыбался. Голос его был тверд и холоден. – Хватит!
Крестьянин хотел еще что-то сказать, но поднял глаза на Артипа, увидел его каменное лицо, подбитые глаза, кривой нос и осекся. Словно смутившись, он потупился, отступил на шаг, стал неловко завязывать тесьму кожаного кошелька, продолжая пятиться.
Рыжий Артип мог бы обобрать этого простофилю до последней нитки. Но не стал этого делать. И не потому, что пожалел его. Просто он не хотел рисковать – ведь даже самый ничтожный человечишко, лишившись всего, может озлобиться.
Артип мог постоять за себя, но он не любил драться. Это было слишком рискованно и невыгодно.
