– Нет… – У Эрла забегали глаза. Чтобы скрыть замешательство, он несколько раз громко кашлянул в кулак. – Я же обещал быть рядом…
– Не бойся, – сказал Гиз. – Днем мертвяки обычно спят… Обычные мертвяки…
– Мы ведь можем на него наткнуться? – спросил Эрл, боясь услышать ответ, который и без того знал.
– Конечно.
– И тогда он может проснуться?
– Может.
– Я не хочу туда идти.
– Мы должны…
Подступы к дому бортника заросли высокой травой и кустами дикой малины. Вкривь-вкось торчали гнилые столбы – останки старой изгороди. Высокая береза, накренившись к дому, накрыла густой кроной добрую часть худой ободранной крыши – заброшенная изба словно пряталась в тени. За слепыми заколоченными окнами притаилась тьма. Ржавые дверные запоры удерживали ее внутри, не давали выбраться наружу.
– Мы не любим этот дом, – невольно понизив голос до шепота сказал Эрл.
– Почему? Ведь бортника вы любили.
– Его самого, но не его избу. Он и сам боялся здесь жить.
– Ты не рассказывал мне об этом.
– Я многое тебе не рассказывал, охотник.
– Так расскажи…
Они остановились в тени березы, встали возле забитого досками окна, в нескольких шагах от развалившегося крыльца. Эрлу было не по себе, он дрожал словно от холода, глаза его бегали. Гиз выглядел совершенно спокойным. Лишь его левая рука крепко – так, что ногти побелели, – держала ножны.
– Бортник этот дом не строил, – сказал Эрл. – Он его только поправил. А кто здесь раньше жил, этого уже никто не помнит.
– Думаешь, это может иметь отношение к тому, что происходит у вас последнее время?
– Не знаю.
– Рассказывай дальше.
– А нечего рассказывать… Дом этот мы всегда стороной обходили. А уж когда бортник умер – и подавно.
– Но почему?
– Я и сам не знаю… Никто не знает… Так уж повелось…
– Ну-ну, – хмыкнул Гиз. – После твоего рассказа мы просто обязаны заглянуть внутрь.
– А может как-нибудь потом? – неуверенно предложил Эрл.
– Нет! – отрезал Гиз. – Сегодня. Сейчас…
Едва заметная тропка огибала дом и сворачивала за угол. Кто ходил к брошенному дому, пользующемуся дурной славой? И зачем? Гиз хотел выяснить это. Он не был уверен, что это поможет ему в охоте, но все же предчувствие подсказывало ему, что неизвестный посетитель старого дома может быть каким-то образом связан с ожившим мертвецом, ночами приходящим в деревню.
– Не припомнишь, когда последний раз у вас появлялись чужаки?
– А как же, – озирающийся Эрл наступал Гизу на пятки. – Хорошо помню. Они же все ко мне в заведение идут. Последний был пять дней назад. Переночевал. Заплатил хорошо. И ушел.
– Опиши его.
– Ничего особенного. Молодой. Одет хорошо. Разговаривал уважительно. Куда-то торопился.
– А были такие, кто обращал на себя внимание?.. Странные…
– Так ведь странники они почти все странные.
– А останавливались у тебя такие, от которых словно ветер ледяной веет? – уточнил Гиз. – И ходят они так тихо, что шагов их совсем не слышно, даже если идут они по опавшей листве. Глаза у них неподвижные, тусклые. Говорят невнятно, тихо, иногда заговариваются, и тогда голос их крепнет.
– Ты о некромантах? – Эрл съежился.
– О них… Может быть, кто-то встречал в округе таких людей?
– Нет… Не припомню…
Вместе с тропинкой они обогнули дом, вышли к завалившемуся на бок двору, что когда-то был пристроен к задней стене избы. В узком промежутке между кривыми стенами разглядели черный проем двери, больше похожий на пещерный лаз.
Тропка вела туда.
Эрл, вздохнув, посмотрел на солнце. Гиз, обернувшись, глянул на Эрла, усмехнулся. Приободрил спутника:
– Не трусь! Я чувствую – там нет ничего живого.
– Этого я и боюсь, – тихо отозвался Эрл.
У Гиза под сапогом что-то хрустнуло. Охотник резко остановился, шагнул в сторону, присел на корточки, развел руками траву, склонился к самой земле.
– Что там? – не выдержал Эрл.
– Ничего особенного… – Гиз выглядел озабоченным. – Всего лишь крысы… Три дохлые, высохшие крысы…
8
Они крадучись вошли в заброшенный дом.
Гиз шел первый. Он так и не обнажил меч, просто одной рукой придерживал ножны, а пальцами другой легко касался костяного набалдашника рукояти.
Следом за охотником, задыхаясь от страха, тащился Эрл. Он подобрал с земли узкий обломок доски с тремя ржавыми гвоздями, торчащими в разные стороны. Оружие никудышное, даже против человека, не говоря уж о мертвяке. Но все же с палкой в руке Эрл чувствовал себя чуть уверенней.
В доме было не так темно, как они ожидали. Узкие клинки света пронзали дырявую крышу и потолок. На грязном полу возле заколоченных окон в ярких желтых пятнах танцевали бессчетные пылинки. Сияющим серебром колыхались в углах густые паучьи тенета. Сверкали острыми гранями осколки стекла.
Но здесь же, рядом со светом, таился в закоулках густой мрак.
Было тихо и холодно.
– Что мы здесь ищем? – шепнул Эрл.
– Просто осматриваемся, – отозвался Гиз.
Небольшая узкая комната, в которой они оказались, перешагнув порог, была завалена всевозможным хламом. Кучи ветхого тряпья, ржавое железо, сломанная прялка, тележное колесо, треснувший хомут, рассыпавшийся стул – словно кто-то специально стащил сюда все это барахло, чтобы затруднить путь незваным гостям.
Или же кто-то просто сложил здесь ненужные вещи, освободив тем самым другие помещения старого дома?
– Снова крыса, – Гиз ногой отшвырнул высохший трупик грызуна.
– Они ведь неспроста здесь? – Эрл осторожно перешагнул еще через одну крысу. – Почему их так много?
– Ты что, боишься дохлых крыс?
– В этом доме я боюсь всего.
– Так что особенного в этом доме? Обычная пустующая изба. Уже почти совсем развалившаяся.
– Иногда ночью здесь светятся окна, – помедлив, сказал Эрл. – Я сам не видел, но мне рассказывали.
– Окна же заколочены.
– В промежутках между досками виден огонь.
– Бродяги ночевали.
– И какие-то тени двигаются.
– Точно бродяги… Те, у кого не оказалось денег, чтобы заплатить тебе за ночлег.
– Может быть, – Эрл перехватил дубинку обоими руками. – Скорее всего, так и есть…
Они наконец-то преодолели завалы, перелезли через большую дубовую лавку, опрокинутую на бок, остановились перед дверью, на которой углем были нарисованы какие-то странные символы: пересекающиеся круги, ломаные линии, замысловато скрещивающиеся черточки.
