Много опустевших деревень встретил охотник на пути сюда. Но не хотелось верить, что знакомые с детства селения так же обезлюдели.
– Как тихо, – сказала Нелти.
Дорога чуть повернула, яблони расступились – впереди на обочине кто-то стоял.
– Нас встречают, – обрадованно сказал Гиз и спрыгнул с телеги.
Человек не двигался, он просто смотрел на приближающихся путников.
– Крепкого здоровья вам! – приветственно махнув рукой, крикнул издалека Гиз. И вдруг понял, что никакой это не человек.
Чучело!
– Обознался, – Гиз хмыкнул, повернулся к Нелти и заметил в стороне за яблонями еще одно такое же чучело.
– Как тихо, – повторила Нелти. – Здесь что-то не так.
Гиз разглядел еще одну фигуру – сутулую, неподвижную, одетую в грязное бесформенное рванье.
Чучело?..
Ветер пахнул тошнотворной вонью.
Озирающийся охотник взялся за рукоять меча, вытянул клинок из ножен.
Еще фигура, еще и еще – стоят за стволами деревьев, у заборов, сидят на поваленных стволах, лежат в траве. Недвижимые, неприметные.
Мертвые…
– Мертвяки, – прошептал Гиз, поняв, что забрел в ловушку и завел в нее друзей.
– Где? – Нелти подобралась.
– Кругом, – ответил Гиз.
Почувствовав страх людей, всхрапнул жеребец. Фыркнул ишак, чуя знакомый запах тлена. Предостерегающе заворчала Усь.
– Сколько их? – негромко спросила Нелти.
– Не знаю, – Гиз уже готовился к бою. – Много.
– Они вас не тронут, – раздался вдруг третий голос. – Просто идите вперед…
11
– …Просто иди вперед, – когда-то напутствовал Гиза Страж Могил. – Человек для того и живет, чтобы двигаться. Вспомни – стоячая вода гниет, а бегущий ручей превращается в реку. Так и любой человек… Ко мне часто приходят люди, которые просят меня объяснить, в чем заключается смысл жизни. Они почему-то думают, что я умнее их, и надеются услышать великое откровение. Но всем им я говорил то, что говорю сейчас тебе: смысл жизни – в движении. Понимаешь?
Гиз тогда был слишком молод, чтобы понимать слова Стража, но, тем не менее, он согласно кивал и отвечал важно:
– Понимаю.
– Если человек остановился, – продолжал рассуждать Страж, – значит пришло время ему умирать.
– А если я никогда не остановлюсь, значит, я никогда не умру?
– Все когда-нибудь останавливаются… – улыбнулся тогда Страж. – Любой цветок со временем отцветает. Но тебе пока рано об этом думать…
12
Гиз вздрогнул и обернулся на голос. Спросил:
– Ты уверен?
– Уверен, братишка… – очнувшийся Огерт сел в телеге. Выглядел он не очень хорошо – осунулся, посерел лицом; голос его звучал глухо, и глаза были какие-то мутные, невыразительные, словно заспанные. – Эти мертвяки нас не тронут.
– Ты говоришь так, словно у тебя есть какой-то план, – Гиз все же не решался опустить меч.
– Есть. Мы ненадолго здесь остановимся, – сказал Огерт. – Перекусим и заночуем.
– Среди мертвяков?
– Считай, что под их защитой.
– Но Кладбище уже близко, – вмешалась в разговор Нелти. – Надо спешить.
– Ты права, сестра, – повернулся к ней Огерт. – Но в данный момент спешить не надо. Кладбище слишком близко. Слишком.
– Что ты хочешь сказать? – нахмурился Гиз.
– Мы не можем двигаться дальше. Там, впереди, сейчас идет битва.
– Да?.. – Охотник недоверчиво хмыкнул. – А почему бы тогда нам в нее не ввязаться?
– Потому что я знаю, кто победит.
– И кто же?
– Те, с кем лучше не встречаться.
Гиз внимательно посмотрел на Огерта. Сказал:
– Ты сам на себя не похож, брат.
– Потому-то мы и должны отдохнуть. Кроме того, нам нужно кое-что обсудить.
Гиз размышлял недолго:
– Что ж… – сказал он, покосившись на прячущихся в саду мертвяков. – Не по душе мне это общество, но… Надеюсь, ты действительно знаешь, что делаешь, старший брат.
– Не сомневайся, братишка, – голос Огерта чуть потеплел. – У меня было достаточно времени, чтобы как следует все обдумать…
13
Маленькая деревенька была полна мертвяков. Они стояли по краям дороги, они прислонялись к стенам домов и заборным столбам, они сидели на старых скамейках и крылечках, они просто лежали на земле. Одеты мертвяки были по-разному: на многих – крестьянская одежда, на других побитые доспехи, третьи и вовсе были закутаны в останки погребальных саванов.
Деревня мертвяков.
Кто собрал их здесь? Для чего?..
– Когда-то здесь жил мой дядя… – пробормотал Гиз, стараясь не смотреть на неподвижные фигуры. – У него была пасека…
Медленно – нестерпимо медленно – катилась телега. Жеребцом теперь правил Огерт. А притихшие Гиз и Нелти сидели позади.
– Ты помнишь его дом? – громко спросил Огерт.
– Чей? – не понял охотник.
– Твоего дяди.
– Третий… – Гиз говорил тихо, опасаясь привлечь внимание оцепеневших мертвяков. – Третий справа…
– Тот, что рядом с липой?
– Да. По липе я его и узнал.
– Устроимся там.
– Ох, не нравится мне здесь, – вздохнул Гиз. – Уж лучше бы в бой, чем вот так…
Они повернули к избе пасечника. В дощатом заборе зияли прорехи, некрашеные ворота были открыты, а возле них, словно стражники, замерли три мертвяка в крестьянских вышитых рубахах. Гиз скользнул взглядом по страшным лицам и тут же опустил глаза.
Лица были незнакомые.
14
В самом доме мертвяков, кажется, не было.
Гиз обошел все комнаты, осмотрел каждый закуток, заглянул под кровати, в шкаф, за печку. Только потом запер уличную дверь, прислонил к ней тяжелую лавку с таким расчетом, чтоб она рухнула, грохоча, если кто-то начнет ломиться в избу.
– Как там мой Бал? – спросил Огерт, когда охотник вернулся в комнату.
– Гложет старые корзины.
– Он, как и я, неприхотлив, – усмехнулся Огерт.
Ишака и жеребца они завели во двор. Огерт уверял, что никакая опасность животным не угрожает. Но Гиз все же закрыл ворота двора, запер их изнутри, загородил широким бруском окошко-отдушину.
– Нашел кого?
