– Вы? – переспросил Кречет. – А ты сам?
– И я… Тоже…
– Прятаться?! – возмутился Урс. – Я никогда ни от кого не прятался!
– А теперь должен, – отрезал Вигор.
– Ты что-то не договариваешь, колдун, – сказала Би. – Ты что-то скрываешь.
– Я сказал все, что знаю. Девушка не ошиблась. Эти существа скоро будут здесь. И мы должны на время исчезнуть. Теперь мы должны прятаться. Хотя бы по утрам.
– А ты точно знаешь, что они придут?
Вигор на мгновение замялся.
– Да, – сказал он нетвердо, но тотчас взял себя в руки и жестко повторил: – Да!
Старики переглянулись. Они поняли, что колдун ни в чем не уверен.
6
Дождь лил не переставая четыре дня.
Четыре долгих тоскливых дня.
Каждое утро старики спускались к себе в холодные погреба и томились там до обеда в добровольном заключении.
Вечерами они не собирались у Би.
Каждый сидел дома и старался не выходить на улицу.
Они не боялись. Они просто выжидали.
Четыре скучных дня.
И только Вигор не спускался в подпол. Только он не прятался. Наоборот. Каждое утро он выходил на улицу, покидал деревню и долго бродил по раскисшим полям, по берегу разлившейся реки, среди теряющих листву перелесков. Он тоже ждал.
Урс вылез из погреба.
За эти четыре дня он много чего передумал.
И теперь он твердо знал, что больше прятаться не будет.
Это так унизительно – просыпаться и сразу спускаться в холодное подполье, сидеть там и ждать. Скрываться. Стыдно! И как только он согласился на это? Хватит!
Урс сердито отряхнулся, смахнул со штанин паутину и грязь, закрыл лаз в погреб.
Четыре дня унижения. Ежеутренний оскорбительный ритуал. Достаточно!
Берт, запертый на дворе, тихо заскулил, почуяв хозяина.
– Сейчас, Берт, сейчас! – подбодрил пса Урс. Он вышел на улицу, распахнул ворота и выпустил собаку.
– Хватит нам всего этого, – бормотал Урс, – больше никуда не полезу. Сидите там сами. А с меня довольно…
Он обошел свое хозяйство, постоял в огороде. Надо бы еще грядки перекопать. Выбрать корни сорняков. Сжечь ботву. Но сейчас сыро. Подождать, скоро бабье лето. Последние теплые деньки. А уж там…
И вдруг он заметил, что дождя больше нет. Серые обрывки туч быстро бежали по небу, было пасмурно, но с неба не лилось, не капало, не моросило. Погода явно менялась.
– Эт-то хорошо! – громко произнес Урс. И еще более утвердился в своем решении больше не прятаться.
Этим утром Кречет открыл лаз в подполье и уже занес было ногу, но такой сыростью и таким холодом потянуло оттуда, снизу, что он поежился и решил не спускаться.
«Четыре дня, – подумал Кречет. – Прошло уже четыре дня, и никто не показался. Никаких карликов из тумана, никаких долговязых черных жнецов. Никого. Стало быть, я оказался прав. Они ушли совсем в другом направлении. Если вообще они были.»
Выйти на улицу он не решился. Неудобно было перед соседями. Они, должно быть, привычно спустились в свои темные казематы, сидят там, ждут, а он, нарушив договоренность, будет прохаживаться на свежем воздухе. Нехорошо!
Кречет снова лег в кровать, закутался в два одеяла и долго лежал, пытаясь заснуть. Сон не шел. Мыслей тоже никаких не было. Он просто тупо пялился в потолок и нежился в постельном тепле. Дома, вне одеяла, было холодно.
Наконец он не выдержал этого затянувшегося безделья, встал и принялся ходить по комнате из угла в угол. Попутно он обдирал пыльную паутину со стен, а если мог дотянуться, то и с потолка, ногами сгребал в кучу мусор – одним словом наводил порядок.
– Не-е, – протянул Кречет вслух, через некоторое время остановившись и обозревая комнату. – Без основательной уборки тут не обойтись. – И он разметал по полу образовавшуюся груду мусора.
Хождение по комнате согрело его, но самую малость. В холоде ныли кости, хотелось сесть, прислониться к теплому боку печи и греться, греться… Но разводить огонь было нельзя.
Кречет подошел к окну и выглянул на улицу.
Дождь, оказывается, кончился. Ветер гнал по низкому небу длинные рваные лоскуты серых облаков. Деревья уже порядочно оголились. Было тоскливо и выходить из дома теперь и вовсе расхотелось.
Кречет сидел перед окном и решал, а не растопить ли все-таки ему печь? Самую малость. Только чуть. Так, чтобы дыма не было видно. Только маленький язычок огня. Чтобы можно было протянуть к нему руки и погреться. Чтобы лицо зарумянилось жаром. Больше и не надо…
Уговаривая себя, он сперва и не обратил внимания на то, что в поле его зрения появился Урс. Сосед вышел к колодцу, покрутил головой, рассматривая пасмурное небо, потоптался на месте, словно не зная куда податься. Кречет некоторое время лениво следил за Урсом, и вдруг понял, что сосед тоже не спрятался в погребе, а ходит себе по улице, как ни в чем не бывало. А может даже и вчера ходил. Когда все ждали под землей. Вот тебе и договорились!..
Кречет сорвался с места, накинул на себя какую-то рваную одежу – что первое под руку попалось – и выбежал из дома, торопясь, пока Урс не ушел.
Урс увидел его и, казалось, обрадовался.
– Привет, сосед, – первым поздоровался Кречет.
– Здоров.
Они помолчали немного смущенно. Два отступника. Еретики.
– Не могу я так больше, – пожаловался Урс. – Не могу.
– Сегодня? – спросил Кречет.
– Да. А ты что?
– Холодно там. Темно…
– Я никогда ни от кого не прятался…
– Сыро…
– Унизительно…
– Пусто…
– Хватит…
– Больше не полезу…
Они говорили быстро, оправдывались, не слушая друг друга. Затем, исчерпав все аргументы, одновременно замолчали, огляделись и рассмеялись.
– Все! С меня довольно, – сказал Урс.
– Мне это тоже надоело.
Они переглянулись, и Кречет, лукаво прищурясь, сказал:
– Пойдем вызволять остальных?
– А то простудятся еще.
И они повернули к дому Би.
– Ты глянь туда! – сказал Урс и показал пальцем. По склону холма поднимался к домам Вигор. Колдун тяжело опирался на посох и устало смотрел себе под ноги.
– Эй, Вигор! – прокричал Кречет. – Ты что это? Нас заставил прятаться, а сам гуляешь?
Колдун остановился на месте, поднял голову, прокаркал:
– Зачем вы вышли?
