По завершении своей устрашающей процедуры Пагом отошел на несколько шагов назад и принялся басом декламировать, видимо, давно изученную наизусть речь:
– Именем князя Радзивилла Седьмого вы все отстранены от мамкиной сиськи, дабы принять честь в столь сложное для государства время быть рекрутированными в мидлонскую армию. Каждому из вас присуждается звание рядового, будет выдано оружие, форма, довольствие и возможность проявить свои лучшие качества на благо княжества!
Далее все как обычно – про любовь к родине, изощренные пытки трусливым изменникам и счастливый шанс из розовощеких слюнтяев превратиться в настоящих мужчин. Закончились его слова следующим образом:
– Вошли вы сюда как стадо баранов, а в расположение своей части вернетесь ровным боевым строем, и этим сейчас займется помощник командира роты, в которой вы будете служить, поручик Атом. Цените момент, щенки, потом вас будут гонять только младшие унтера с прапорами.
Угрюмый парень, что стоял в сторонке, молча кивнул Пагому, шустро проскользнул к рекрутам и тихо, почти шепотом, но весьма убедительно приказал всем строиться по росту. Ослушаться дураков не нашлось. Я тем временем подошел к правой руке князя.
– Очень у вас интересное место для селекции новобранцев.
Здоровяк полуобернулся ко мне и нехотя ответил:
– Традиция такая.
– В княжеском дворце ощущается торжественность момента?
– Угу…
– А что, кроме тебя, смотр больше некому делать? Вон хотя бы поручик?
– Я же говорю: традиция. И первую строевую подготовку здесь проводит сам командир роты – тоже заведено так. Правда, сегодня у капитана не получилось, ну да волк с ним, – отмахнулся княжеский помощник.
– А с этими тремя что делать будете? – не унимался я.
– С теми, что ли? – Пагом посмотрел на троих плаксивых изгоев. – Ничего, пристроим куда-нибудь. Чистить конюшни, еду варить, мало ли. В армии не только солдаты нужны.
Ой, как хорошо. Надо будет как-нибудь походатайствовать, чтобы прилесскую золотую молодежь определили ассенизаторами.
– Кстати, раз у вас тут все так торжественно, как в детском садике на утреннике, отчего родителей не пригласили, песенки строевые не разучили? – продолжал я любопытствовать.
Здоровяк смерил меня презрительным взглядом и ничего не ответил. Пока рекруты чуть ли не с кулаками решали, кто из них выше ростом, к нам подошел поручик. Краем глаза мне удалось разглядеть черные черепа на лацканах его зелено-серой формы.
С виду вряд ли кто дал бы молодому человеку больше тридцати. В его внешности явственно выделялись жесткие, заостренные черты лица, нахмуренные брови, ранние складки у рта и на переносице, которые говорили о непростом, волевом характере военного. И глаза… Эти глаза, казалось, повидали многое за его не слишком длинную жизнь.
– Здравия желаю, – сквозь зубы процедил служивый.
– И вам не хворать, – кивнул я.
– С кем имею честь? – Молодой человек при этом посмотрел на Пагома.
– Это некий Арсенал, новый помощник князя… Эм-м… Так сказать, по бабской части, – сказал здоровяк и расхохотался.
– Я бы сказал, по секретным операциям, – с холодной улыбкой поправил я.
– Ну конечно! – еще больше зашелся смехом Пагом. – Тайный советник! Представляешь, чего посоветовал? Родителей этих птенцов сюда водить и песенки петь.
Поручик на этот раз с немым вопросом уставился на меня.
– Про родителей – это, конечно, шутка. Но вот насчет песен – почему бы и нет? Ритм помогает идти в ногу. Строевая песня поднимает боевой дух солдат. А противник думает, будто враг силен и ничего не боится, раз уж песни распевает, и, соответственно, начинает бояться сам.
– Это интересно, – задумался Атом всерьез, а Пагом прекратил ржать и насторожился. – Ведь можно попробовать. Вы знаете какие-нибудь строевые песни, сударь Арсенал?
Тут я немного смутился. Не ожидал, что наш разговор выльется в этакую затею. Горланить пьяным в компании друзей – всегда и без вопросов, но вот учить строевым песням толпу пацанов – это увольте. Консерваториев не заканчивали, да и вообще в сии заведения наведывались исключительно ради съема будущих звезд шоу-бизнеса. А вдруг сударь поручик шутить изволили? Сейчас я своими воплями как надорву глотку, а они животы от смеха. С другой стороны, назвался груздем – просим в пиццу.
– Знавал я одну, подходящую, – решился-таки я.
– Тогда за дело, – пригласил пройти к строю поручик.
– Чудные вы люди, обер-офицеры, – пожал плечами Пагом, но противиться эксперименту не стал.
Насчет намерений Атома я все понял спустя пять минут строевой, в течение которых с новобранцев сошло семь потов. Это был яростный фанат армейского дела. Дисциплина, четкость, педантичность – скорее всего, такие слова транспарантом висели над его кроватью. Чтобы достичь максимальной эффективности действия бойцов, он был готов идти на все, даже петь песни. Чем мы и занялись, едва стадо рекрутов начало в общих чертах напоминать строй и худо-бедно шагать в ногу. Через два часа результат был потрясающим. Разбив толпу своих орлов на четыре колонны, поручик орал:
– Р-р-раз… р-раз… раз, два, три-и…
Тут же стройный хор подхватывал:
Зеленою весной
Под старою сосной
С любимою Ванюша прощается.
Кольчугой он звенит
И нежно говорит:
«Не плачь, не плачь, Маруся-красавица!»
[11]
Не знаю, как бывало на предыдущих подобных мероприятиях, но, несмотря на приличную нагрузку, молодежь воспринимала все происходящее весело и задорно. Женская часть персонала дворца вовсю строила из окон глазки юным новобранцам. Атом тоже остался доволен, в конце обучения он мне так и заявил:
– Что ж, сударь, я доволен. По всему видно, что песня положительно влияет на общее настроение солдат и в то же время при должном подходе пагубно не повлияет на дисциплину. Благодарю за помощь. Всегда будем рады видеть вас в офицерской ставке нашего батальона.
Поручик откланялся и погнал своих подопечных на выход, раздавая по ходу команды:
– Из дворца выходим строем, идем через Гладу – и на подходе к части запеваем!
Меня же распирало чувство гордости. Вроде ничего сверхъестественного не сотворил, но вот распирало! Давненько не испытывал таких ощущений. Рядом стоял задумчивый Пагом.
– Лучший боец княжества. Велес его знатно талантом одарил. Пришел откуда-то с юга два года назад – и сразу стал самым лучшим на столичной Арене. Атома тогда заприметил князь и взял на службу. Двадцать пять, а уже поручик, одной ногой штабс-капитан, – отчего-то разговорился здоровяк.
