— Угощайся.
— Не, я свои. — Николай достал из кармана «Мальборо».
Прикурили, затянулись неспешно, готовясь к серьезному разговору. Доку нравился такой подход к делу, и все больше по душе был этот обстоятельный мужик.
— Так вот, Коля, — начал первым Док, — ты угадал совершенно точно: я действительно вышел из тайги. Что я там, в тайге, делал пятнадцать лет? Золотишко добывал, вот что! Старатель я, брат, старатель. И рыл, как крот, без просыпу все пятнадцать лет. И в люди почти не выходил. У нас там как? Намыл свою норму — сдал в контору. На вырученные кровные закутил на целый месяц в поселке, потом на оставшиеся купил патроны, соль, по мелочевке кое-что нужное и… снова месяцев на восемь в глушь, в тайгу, мыть золотишко. Так вот и живем.
Жизнь, если задуматься, хреновая. И не у меня одного такая. Главное — местные барыги достали. Закупочные цены грабительские. Дерут три шкуры. А на их стороне все: и деньги, и закон. Участковый мент — царь и Бог. Что уж говорить о начальстве повыше рангом. И все они повязаны и куплены. А кто рыпнется против… Сам понимаешь, тайга — место глухое…
Он выудил еще одну сигарету, подкурил. Таксист молчал, слушал внимательно, соображал.
— Так вот, — продолжил Док, — я ведь не один такой. Ну и порешили мы с мужиками: затеем свое производство. Бизнес свой откроем. Золотишко понемногу ныкаем, потом сами плавим и клепаем товар. Товар неказистый, но это золото — настоящее.
— Покажи, — коротко предложил таксист.
Док порылся в кармане и достал перстень, протянул водителю. Тот покрутил его в пальцах, прикусил, вернул Доку.
— Похоже, и вправду золото.
— Да золото, золото. — Док досадливо скривился. — Причем высшей пробы.
— Только, если честно, не очень-то ты похож на бедного забитого старателя.
— Да, теперь не похож. — Док самодовольно усмехнулся. — Потому-то ребята и отправили именно меня. У меня ведь, Колян, высшее образование. Высшее медицинское. Я — врач-хирург, правда, в прошлом.
— Ого! — Таксист уважительно покачал головой.
— Да уж…
— И много у тебя, Серега, рыжья?
— Много, Колян, много. Только это не мое личное… Хм… как ты сказал, «рыжье»? Надо запомнить… Это, как говорится, общак. Наш… таежный общак. И мне теперь нужно сплавить крупную партию рыжья.
— Как же ты протащил его через таможню?
— А вот это, Коля, тебя не касается.
— Ну да, кто же станет шмонать на таможне зачуханного бомжа? Понимаю.
Таксист выщелкнул из пачки очередную сигарету, задумался надолго и всерьез. Док терпеливо ждал решения.
— Ладно… — Николай решительно загасил сигарету. — Мой процент будет?
— Будет, Коля, будет. И хороший процент.
— Тогда так. Поедем сейчас на рынок. Знаю я одну солидную контору. Только имей в виду: все скупочные конторы держат бандюки. Они еще хуже ваших барыг. Потому сказку твою нужно переделать. Вот придешь ты со своим «голдяком» — так, кстати, по-блатному называют перстень, который ты мне показал, — и у тебя, если это действительно золото высшей пробы, начнут выпытывать: «Откуда дровишки?» Деликатно так начнут — ребята ушлые, опытные. Лучше говорить правду, но не всю. Если расскажешь вот так, как мне — стоят, мол, за мной мужики-старатели, сирые и нищие, — то тебя отследят и… замочат. Золото, конечно, заберут, но уже в свой, бандитский, общак. Вот такая, брат, суровая действительность.
А базарить нужно следующее: «Я всего лишь пешка, шестерка. Но крышуют меня очень крутые ребята. И они за свое рыжье глотку порвут любому. Хотите работать — давайте по закону. По их, бандитскому, закону. Наш товар — ваши бабки. И без кидалова. Иначе — разборка будет крутая». Но… Чего это я тебя гружу?
Таксист озадаченно потер нос, прищурился, поглядел сквозь окошко куда-то вдаль.
— Для первой встречи достаточно будет показать пару «голдяков» и…
— Еще цепочку можно?
— Да… Эх… если бы я пошел… Ты же и в самом деле младенец в джунглях.
— Так иди ты, — решительно предложил Док.
— Не… я потом пригожусь. Сам поймешь зачем.
Он достал еще сигарету, последнюю в пачке, размял ее по неискоренимой совдеповской привычке пальцами, выдохнул задумчиво дым.
— Понимаешь, Серега, люди они страшные… Им человека убить, что три пальца обмочить. Если все, что ты говоришь, правда, они тебя сделают на раз. Я лично сомневаюсь, что ты говоришь всю правду, но человек ты, похоже, хороший. Я ведь в людях разбираюсь — работа такая. Видывал я людей много и разных. Мне тебя жаль и…
— И, — перебил его Док, — я, Коля, тоже не пальцем деланный. Если честно, послали меня сюда такие… люди, что твоим бандитам и в самых жутких снах не снились. А если нужно кого замочить или уделать, то… Поверь: я действительно добрый и покладистый. Никого без нужды не обижаю и искренне уважаю в человеке человека. Но если дело доходит до драки, со мной лучше не связываться. Потому, Коля, учи меня: что делать, что говорить, как себя держать. А если дело дойдет до разборки, то еще посмотрим, кому три пальца обмочить, а кому обмочиться с головы до ног.
— Хорошо, верю. — Таксист решительно врубил первую передачу и тронул свой «опель» с места. — Слушай внимательно и запоминай.
В ювелирный магазин Док вошел уверенно — хозяином жизни вошел. И то: прикид соответствовал. Скучающим взором обвел витрины, уставленные дешевым расходным товаром. Заодно оценил боевую обстановку. За столиком — миловидная девушка с непременным бейсиком на белоснежной блузке: «Ирина». В углу — снулый охранник. Здоровенный, ленивый и рыхлый. Таких в Зоне урабатывали на раз даже самые дохлые сталкеры, и такие в Зоне не выживали. Короче, боевая обстановка крайне благоприятная и никакой угрозы со стороны.
— Что вас интересует? — Девушка прытко сорвалась со своего места и дежурно улыбнулась. — У нас предложение на любой спрос и… — она выжала из своей улыбки все возможное, — на любой вкус.
— А мне, милая, не купить нужно, а продать. — Док тоже скроил на своем лице некое подобие улыбки. — Вы ведь скупаете золото?
— Да, конечно, я сейчас приглашу нашего ювелира.
Вот на «ювелира» Док отреагировал крайне негативно. Сработал «чеченский» инстинкт. «Лицо кавказской национальности». Ну, никак не мог он вытравить из сознания этот шовинистский стандарт. И сколько знал их, нормальных, настоящих мужиков — и грузин, и армян, и азербайджанцев, и тех же чеченцев, — все равно враг. Почему враг — одному Аллаху известно.
Кто и когда вколотил ему в башку этот стандарт, непонятно. Но вколотил же. И еще: в Зоне Док знал только одного сталкера-кавказца — армянина Ашота. И как только Ашота занесло в Зону? Тише воды, ниже травы, неприметный, услужливый и немногословный, мелкий и тщедушный… Эдакий серый мышонок. Но сталкеры его уважали. И не за то, что он два километра тащил по Зоне на своем тощем хребте раненого стокилограммового Кин-Конга, а затем еще и выходил. А за то, что жил в его слабом теле сильный сталкерский дух. Неукротимый, непримиримый, никем и ничем не сломленный рыцарский дух. И ходил он по Зоне — дай Бог каждому.
