При этих словах Суареш гордо выпрямился и смущенно кашлянул.
— Да, да, да. — Денисов указал на него сигарой. — Именно так! И ты повязан всякими международными соглашениями, договорами, обязательствами. У тебя постоянно пасутся международные наблюдатели, представители ООН, Юнеско, Евросоюза, америкосы и китаезы, россияне и, конечно, «буровики». Консульства, посольства, представительства, банки, крупнейшие торговые компании… Ты постоянно находишься под этим международным колпаком и вынужден строго придерживаться принятых конвенций, договоров и прочей хренотени. Ну и припрется к тебе с кучей мандатов какой-нибудь представитель. И скажет: «Давай, показывай, что там у тебя за деятель обосновался и золотишко роет?» А я тебе совершенно точно заявляю: обязательно припрется! И ты, вернее, твои чиновники вынуждены будут показать и объяснить, что к чему. А нам с Серегой этого не надо. Не нужно нам это! И тебя не хотим ставить в неловкое положение перед международным сообществом. Потому рудник будем искать у Навумбу. А ты… Ты можешь помочь, но твоя дружеская помощь будет куда более существенной и полезной, чем чисто механическое участие Навумбу.
— Ох, Макс, какой хитрой ж… ты был, такой и остался, — ласково оскалился президент. — Ладно, рассказывай — чем могу, конечно, помогу.
— Да помощь, собственно, требуется не столь уж значительная… Но очень, как бы это сказать, ответственная и доверительная. Так… сколько сейчас судов-сухогрузов ходят под твоим флагом?
Суареш сморщил лоб в напряженном раздумье, развел руками, протянул нерешительно:
— Десять, кажется.
— Уже пятнадцать, отец, — тихо поправил военный министр Жан.
— Замечательно! — Дед потер ладошки. — Так вот, раз в месяц один из сухогрузов будет забирать из ЮАР небольшую партию груза в ящиках. В ящиках будут алюминиевые слямбы. Слитки алюминия, проще говоря. Здесь судно разгружается, и ящики транспортируются на рудник, который Серега приобретет у Навумбу. Через неделю те же ящики снова транспортируются и грузятся на то же судно. Оно совершает рейс на Украину, разгружается или в Одессе, или в Ильичевске. Только… только в ящиках будет уже не алюминий, а… Золотые слитки в них будут. — Денисов взял паузу, достойную великого артиста, и вперился всепроникающим взглядом в лица окружающих, отслеживая реакцию.
На лицах королевских детей не отразилось, собственно, ничего. Скорее всего, Жан и Петр не поняли, какая «фишка» кроется в словах дяди Макса, и не увидели в его чисто деловых соображениях ничего предосудительного, странного и необычного. Но король… Король закатил на мгновение глаза, затем прыснул в кулак и зашелся в приступе тихого, но неудержимого смеха. Трясся он долго, секунд тридцать, затем смахнул выступившие от смеха слезы, продавил, шмыгая носом:
— Блин… ну узнаю, узнаю старого пройдоху. Золото у него, понимаешь, будет в ящиках. Хорошо, что не героин или ракетные установки. Вот только откуда это золото возьмется в заброшенных «понтовых» копальнях?
— А вот это, Род, уже наше дело, — достаточно жестко отрезал Денисов, но сразу смягчил тон: — Ты прекрасно понимаешь… Нас здесь пятеро мужчин. Все мы люди одного круга. НАШЕГО КРУГА. И больше о том, что я тебе сказал сейчас, не знает и не должен знать никто. НИКТО!!! Будь он хоть президент Соединенных Штатов Америки или Генсек ООН.
— Ладно. — Суареш достал из кармана белоснежный батистовый платок, высморкался шумно и аппетитно, настроился на деловой лад. — В чем будет заключаться наша помощь?
— В чем? А просто: к ящикам, которые погрузят на борт корабля, не должен подойти ни один человек. Упаси Господи! Под страхом смертной казни! Охранные функции возложить на лучших людей. Лучших из лучших сторожевых псов! У тебя ведь, Жан, есть такие люди?
Старший сын важно, с истинно королевским достоинством кивнул и тотчас уточнил деловито:
— Люди, конечно, есть, дядя Макс. Найду лучших. Но как они смогут обеспечить охрану на территории Навумбу?
— О, на территории Навумбу твои люди не нужны. Там, на его земле, у нас будет такая охрана… — Дед приложился к коньячному бокалу, пыхнул сигарой. — Такая охрана, которую даже в самом страшном сне не увидишь. Так что отвечаешь только за охрану на подконтрольной территории. Услуги, конечно, будут оплачены очень достойно.
— Хорошо, это не сложно. — Суареш хитро прищурился. — А что еще?
Денисов склонился к нему и ласково потрепал по все еще курчавой, но седой макушке.
— А еще то, что ты, лукавая старая горилла, процент получишь истинно королевский. А еще… и это вовсе не исключено, я сделаю тебя годочков через пять-шесть Генеральным секретарем ООН. Если доживем оба, конечно. А ты ведь, старый хрен, очень этого хочешь. Но если я не доживу, то вот он, Серега, тебе эту должность пробьет. А, Серега, пробьешь?
Док нерешительно пожал плечами.
— Постараюсь, разумеется. Если бы еще знать, как это…
— А я тебя научу, — хохотнув, перебил его Денисов. — Ну, выпили, поговорили, вспомнили былое — пора и честь знать. Позвольте откланяться, ваше величество, дабы не потревожить ваш послеобеденный отдых.
Он раздробил в пепельнице окурок сигары, поднялся, одернул мундир и действительно отвесил Суарешу глубокий почтительный поклон.
— Дед, а что ты имел в виду, когда сказал, что я человек ВАШЕГО КРУГА? — Док иронично прищурился, когда они после королевского обеда засели в номере Денисова и заказали еще один, истинно королевский, но строго мясной обед на пять персон — покормить проголодавшуюся химеру. — Это в каком таком кругу я, с твоего благословения, имел честь оказаться?
— Видишь ли, внучек, «КРУГ» — это такое понятие… — Денисов глубоко втянул в себя облагороженный японским кондиционером воздух. — Постараюсь, конечно, объяснить. Ну… это не каста, не тайный орден. Это для каждого понятие чисто индивидуальное… Найти свой круг очень непросто. Вот ты много лет считал среду сталкеров своим кругом. Кто-то из сталкеров тебе нравился, кто-то нет. Но! Это — не твой круг, и потому тебя из него и выперли в конце концов. Хотя не исключаю, Хомяк был человеком твоего круга. Скорее всего, единственный человек ТВОЕГО КРУГА. Потому ты с ним и сошелся так быстро, и потому он принял тебя в ученики.
Возьмем, к примеру, великосветскую тусовку. Этот термин, НАШ КРУГ, пошел из их среды. И как они, все эти великожопые, в большинстве своем тупые дебилы, обученные, чисто обезьяны, хорошим манерам, кичатся принадлежностью к своему КРУГУ! А никакого КРУГА, по сути, у них нет! Есть дешевые понты. Но! Каждый из них все же индивидуальность, и каждый принадлежит к КРУГУ А определяется этот круг чисто интуитивно, подсознательно, на уровне рефлекса. Вот: «Рыбак рыбака видит издалека!» И не важно — король, президент перед тобой или бомжара с помойки. Хотя… не стоит вдаваться в крайности.
Однако! Темный Патрик, легенда ирландского эпоса, очень мудрого, кстати, эпоса, был простым бедным крестьянином, как и греческие философы — Сократ, Диоген… Всех не помню, но примеров могу привести массу. О! «Отойди, Александр Великий, ты заслоняешь мне солнце», — это Диоген. Ответ Македонского: «Если бы я не был императором, я хотел бы быть Диогеном». Факт: они, совершенно разные и по происхождению, и по образу жизни люди, пересеклись на мгновение, и этого мгновения им хватило, чтобы определиться. «Мы с тобой одной крови!» Это из Киплинга. И не важно, какого ты происхождения, какого цвета кожи, какой национальности и вероисповедания. При этом подлецы и негодяи вертятся в своем кругу, дураки — в своем, а философы — в своем. Но только последние осознают глубинную суть явления. Остальные вертятся бессознательно. Ну просто тянет их, как магнитом, друг к другу. Вот так! Главное: в своем кругу, истинно СВОЕМ, все вопросы решаются легко и просто. Даже слов не нужно — вот как у тебя с химерой. Король-президент Суареш, его дражайшая супруга Юлия — люди моего круга. МОЕГО КРУГА!!! Ну… и ты, дурашка… тоже. Иначе какого бы хрена я с тобой возился, как Хомяк? И почему ты обратился за помощью именно ко мне? Но, запомни… Несколько правил!
