— Ты на кой черт в чащу полезла?! — едва отдышавшись, накинулся на девушку Батон.
— Я… Мне… Дура я, — Лера отвернулась. — Простите меня.
Тем временем в пазы с щелчком встала последняя кассета с лентой для «ГШГ».
— Поторопитесь! — послышался снаружи голос оружейника. — Я долго не протяну!
Лера юркнула в свою химзу, и Чучундра тут же забралась на свое законное место — в карман на груди.
— Уходим! — скомандовал Батон, когда все расхватали рюкзаки.
— Постойте! — вспомнила девушка, застегивая пряжки ботинок. — Там в вертолете белая женщина! Нужно ей помочь!
— Белая? — Батон недоверчиво посмотрел на напарницу.
— Что еще за новости? — вскинулся шнурующий рюкзак Савельев.
— Она совсем старая, на непонятном языке говорит. Ее на цепи держат!
— Значит, ей тут не сладко, — рассудил Батон. — Ладно, разберемся. Треска, Паштет, прикрываете! Пошли!
Снова оказавшись на объятой пламенем поляне, Лера не узнала туземную деревушку. Теперь тут царили хаос и разрушение. И все это смог устроить один человек?
— К деревьям давай! — скомандовал Савельев отступающему к лесу стрелку, у которого как раз закончились патроны.
Тут Лера увидела, как по грузовой аппарели вертолета спускается вождь, таща за собой на цепи несчастную старуху.
— Вон там! — дернув напарника за рукав, девушка указала в их сторону.
— Так, значит? — вскинув СВД, Батон приник к прицелу, ловя в перекрестье лобастую башку вождя.
Пуля снесла тому половину черепа, и жирное тело рухнуло в траву. Старуха, оцепеневшая от ужаса, забрызганная горячей кровью, постояла неподвижно, беззвучно что-то лепеча, а потом с рыданиями повалилась наземь.
— Пойдемте со мной, — подбежавшая Лера наклонилась над плачущей женщиной и, мягко взяв ее за руку, потянула за собой. — Теперь все будет хорошо.
— Давай, бабуся! — пленницу под локти подхватили Паштет и Треска. — Стометровочка!
— Thank you! Thank you! — благодарно бубнила ошалевшая от счастья старуха.
Прикрывая тяжело шагающего Азата, отряд исчез в чаще леса. Потрясенные внезапной смертью вождя, туземцы не успели снарядить погоню, давая беглецам жизненно необходимую фору.
— Лодки на воду! — перепугав расположившихся у костров людей на берегу, истошно заорал Батон, первым выбегая из джунглей.
Тарас не стал медлить.
— Отходим! Сборы пять минут! — скомандовал он и отвесил подбежавшей Лере легкий подзатыльник. — А ты… Еще раз подобное выкинешь — голову оторву!
— Харэ! — одернул старпома Батон. — Ей и так досталось.
— Это еще что за богадельня?! — ахнул Тарас, увидев поддерживаемую поварами женщину.
— Трофей! — пробегая мимо, откликнулись те. — Все детали в кают-компании!
Лениво занимался рассвет. С кормы своей лодки Лера наблюдала, как над джунглями поднимаются алые языки пламени, продолжающие пожирать остатки туземного поселения. Когда вереница лодок преодолела половину пути до подсвеченного сигнальными огнями тела атомохода, оставшуюся позади линию берега осветило множество колышущихся точек.
— Факелы, — фыркнул на немой вопрос девушки налегающий на весла Батон. — Проводы решили устроить.
Африканский берег провожал незваных гостей, салютуя им на прощание мятущимся над кронами джунглей величественным пламенем огромного погребального костра.
Глава 9
МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ
На устранение поломки механикам потребовалось еще несколько дней. Колотозову даже пришлось пару раз при помощи Трески и Паштета облачиться в громоздкий водолазный костюм и произвести работы снаружи. При этом неподалеку им была обнаружена колония громадных морских ежей, которых он поначалу принял за свалку старинных глубинных мин. После короткого совещания на камбузе было решено оставить существ в покое.
Первая подводная вылазка не обошлась без казуса. Получив от механика по радио сигнал «мало воздуха!», дежурившие у пульта Паштет и Треска послушно увеличили подачу кислорода.
— Говорю, мало воздуха! — в голосе механика ясно послышались тревожные нотки, и повара добавили еще мощности.
— Вы там оглохли, что ли, все?! — через некоторое время истошно заорал Колотозов. — Мало воздуха, говорю! Мало воздуха, вашу…
— Он задыхается! Быстрее!..
Перепуганные Паштет и Треска потащили водолаза наверх. Спустя несколько секунд Виталия, раздутого, словно воздушный шар, под общий хохот с трудом втащили на палубу. Освобожденный от скафандра красный как рак Колотозов в емких морских выражениях доходчиво объяснил поварам, что команда «Мало воздуха!» означает, что качать его нужно меньше.
Выбираясь на смотровую площадку, Лера наблюдала берег в бинокль, который одолжил ей Тарас. Пожар давно утих, лишь мутное небо над деревьями курилось сизым дымком. Но с наступлением темноты на прибрежном песке начинали плясать огоньки факелов, и, подкрутив колесико бинокля, девчонка смогла различить мелькающие в свете костров силуэты, таскающие из леса какие-то продолговатые предметы — лодки, как потом догадалась она.
В вечер последнего дня вынужденной стоянки, дежуря на смотровой площадке, она различила плеск вёсел… Она сделала шаг, переминаясь с ноги на ногу, — и вдруг услышала, как внутри ее химзы что-то чуть слышно сухо хрустнуло… Что это могло быть?
Но тут что-то чиркнуло о борт судна — какой-то смельчак решил попытать счастья и напасть на заснувшую у африканских берегов гигантскую рыбину, метнув в нее копье. Лера улыбнулась, но на всякий случай отступила в тень.
На этом все закончилось, и вскоре лодка снова тронулась в путь. Выпотрошить свою химзу и разглядеть, что же в ней шелестело, Лера позабыла.
История о приключениях на африканской суше вот уже третьи сутки с энтузиазмом гуляла по отсекам и каютам, по пути обрастая все новыми и новыми невероятными подробностями. В последней «официальной» версии говорилось о том, что Батон одним выстрелом проделал в боку носорога дырку размером с окно, Лерина мышь освободила от лиан всю команду, а Треска с помощью сковородки положил не менее десятка чернокожих каннибалов.
После своей неравной схватки с повелителем джунглей мышь действительно стала пользоваться уважением. Борис Игнатьевич скрепя сердце даже ненадолго пустил ее на камбуз — порыться в ведре с объедками. Паштет и Треска нахмурились, на их суровых обветренных лицах так и читалось: «Э, чувак!», но они смолчали. Что поделать — заслужила, чертяка!
Спасенную женщину отмыли, и она превратилась во вполне симпатичную пожилую даму, с которой общались через старичка-учителя из польской группы, да еще Савельева, с кряхтением выдавливавшего из себя корявые фразы на ломаном английском. Кольцо с шеи освобожденной пленницы спилили, и Колобок, смазав воспаленную кожу какой-то хитрой мазью, сказал, что до свадьбы заживет.
