Хуже всего, что проходы в своем большинстве были слишком узкими, чтобы в них могли разминуться два человека, не попав друг к другу в зону, в которой уже невежливо пройти мимо, не поздоровавшись. Разумеется, этим и пользовались мародеры. В самом деле, что может быть проще, чем залечь в засаде по обеим вершинам склонов, ожидая, когда внизу пройдет одинокий сталкер, которого в бинокль видно еще с самых ворот? И кто даст гарантию, что любители поживиться не станут стеречь тебя на обратном пути, уже изрядно уставшего и с рюкзаком, полным хабара? Всякое случалось в этих местах, и тем неприятнее было ожидать Самопала именно здесь.
Прошло уже пять минут, как Шептун миновал ворота, никого не встретив на своем пути, и это насторожило его еще больше.
— Где же он, Маркус? — спросил сталкер, глядя на крышу. — Ты его не видишь?
Кот посмотрел на него то ли виновато, то ли обвиняюще — мол, хозяин, храни молчание, и нас не услышат враги. Затем скрылся в высокой траве.
Шептун не стал его дожидаться. Если Самопал в самом деле где-то рядом, то, завидев Маркуса, все поймет и попытается скрыться. Хотя, с другой стороны, из Агропрома идти некуда, кроме как обратно к центру или к Барьеру. Поговаривали, что была еще одна дорога, через южные топи к приграничной полосе, однако Шептун был готов прозакладывать последнюю шоколадку, что изменник туда не пойдет. Тот участок банально не был изучен, любые фарватеры отсутствовали, а местность просматривалась достаточно далеко, чтобы понять, что искать счастья или хотя бы убежища здесь бесполезно.
Пройдя вдоль каменного заграждения, Шептун дошел до дыры в заборе и чуть было не сунулся туда. Соперника во всем не обманешь, но совершать совсем уж детские огрехи сталкер не собирался. Вернувшись назад, сталкер перелез через ограду в месте, где была наибольшая тень. Трехэтажка институтского здания возвышалась перед ним, на одной из стен красовался древний агитационный плакат советских времен. Сейчас он производил удручающее впечатление.
Сталкер спрыгнул на утоптанный тротуар, спрятался за двумя побитыми бочками, сохранившими запах машинного масла. Проверил автомат, дунул в глушитель, словно это имело какой-то смысл. Так и не научился избавлять себя от множества лишних движений и отличать насущное от ритуального. Тяжело вздохнув, Шептун начал вслушиваться в окружающие звуки. Воет ветер, лениво скрипит антенна на крыше. Далеко на западе слышится рокот «вертушки», совершающей облет над стеной Барьера. С севера раздается протяжный гул, будто работает генератор.
Ничего особенного.
Шептун решил, что дальнейшая перестраховка ни к чему не приведет — он может так просто просидеть сутки и ничего не услышать. Взявшись за рукоятку автомата, сталкер покинул укрытие и обогнул угол здания.
И столкнулся лицом к лицу с оборванным бродягой.
Изумление последнего было таким, что тот замер на месте как был — с поднесенной ко рту рукой, держащей кусок полувысохшего батона, с недоумением в глубоко запавших глазах. Шептун вздернул автомат, не думая что делает. Батон упал на землю, сталкер и бродяга разбежались друг от друга. — Шептун вернулся за угол, незнакомец нырнул в узкое пространство между наглухо забитыми контейнерами.
— Не стреляй! — послышался голос. — Я без оружия!
— Давай поговорим, — предложил Шептун, лихорадочно глазея по оконным проемам.
— Брось автомат!
— Он не для тебя!
Один из баков заскрипел, словно его пытались отодвинуть. Сталкер снова высунулся.
— Я просто хочу поговорить, — повторил он предложение. — Я не за тобой пришел.
— Не стреляй, я ничего тебе не сделал!
Контейнер наконец поддался, и оборванец побежал вдоль сарая, ушедшего с годами в землю на добрую четверть собственной высоты. Выглядел незнакомец как типичный, почти хрестоматийный бомж, только физическая форма была чуть лучше, выдавая в нем молодость. Если бы Шептун хотел его застрелить, он легко это сделал, однако сталкер не был уверен, что к оборванцу придут те же мысли.
— Вернись, давай поговорим! — крикнул ему Шептун. — Ты есть хочешь? Я дам тебе банку!
Он замолчал, надеясь, что ответ все же последует.
— Кто ты? — послышался голос.
Сталкер медленно отдышался.
— Меня зовут Шептун, я из клана «Набат». Я ищу одного человека.
— Кого?!
— Не тебя.
Бомж высунул голову, Шептун ожидал, что бродяга затаился совсем в другом месте.
— Скажи мне, кого ты ищешь!
Сталкер не хотел играть по его правилам.
— Вот. — Шептун показал собеседнику консервную банку и пустил в свободное катание по асфальту в сторону бомжа. — Это тебе.
Банка остановилась в метре от бродяги, не докатившись совсем немного. Тот испуганно смотрел на нее, не решаясь выйти и подобрать.
— Я ищу человека по кличке Самопал, — произнес Шептун.
— Никогда о таком не слышал!
— Хорошо. Давай поедим.
— Убери автомат!
— Послушай, ты, — вспылил Шептун. — Если бы я хотел тебя убить, то просто подошел и пристрелил бы. Или не стал бы подходить, а замочил прямо так. «Калашников» пробивает и эти долбаные мусорки, и деревья, и стенку, за которой ты прячешься. Так что не дури, вылезай, и будем говорить.
Оборванец не торопясь вышел вперед. Банку подбирать не стал, хотя смотрел на нее голодными глазами.
— Ты военный? — спросил он.
— Нет. Говорю же, я из «Набата».
По виду бомжа создавалось впечатление, что он никогда не слышал о клане. Такого быть не могло. Он все не мог решить, что за странный человек ему встретился. Главное, что тот пришел не за ним.
— Ты торгуешь? — спросил бомж.
— Нет, — ответил Шептун и тут же прикусил язык. — Если ты хочешь поторговать, то давай.
— Это… — Бродяга оглянулся. — Есть у меня одна штуковина. Думаю, тебе пригодится.
— Что за штуковина?
— Базучка подавтоматная.
— Чего? — не понял сталкер.
— Ну, подствольник. У тебя же автомат. Купить хочешь?
— Извини, нет, — покачал головой Шептун. — А откуда у тебя подствольник? Ты же говорил, что безоружен.
Бомж снова испугался.
— Я его у сталкеров честно выторговал! — затараторил он. — Обменял на «медузу»! Мне артефакт не нужен — экранировать негде, а самому тащить к воякам не могу, сразу пристрелят.
Это было похоже на правду.
— Что хочешь взамен? — спросил Шептун.
— Консервов бы мне банок пять. Меня, кстати, зовут Пупер.
— Пять? — Шептун прикинул, есть ли у него столько. — Ну, давай. Я согласен. Тащи свой подствольник.
Рванувшись с места, Пупер побежал в глубь дома.
