— Ладно, — хмуро ответил новоявленный клановец. — Быстрее давай!
Шептун испытывал смешанные чувства. Вроде бы сбылась его заветная мечта — окружающие наконец начали понимать его состояние. С другой стороны, он понимал, что любой клан может быть создан только в противовес «Набату». Войны группировок его совсем не прельщали.
— Братва, — он обратился к бандитам. — Отдайте мне пленника. Признательность клана гарантирую. Когда вы…
— Минуточку, — произнес Гривна. — Сталкер, ты чего это творишь?
— Что такое?
— Ты ведешь переговоры не со мной, а с другими людьми. Это как понимать?
— Гривна…
— Зачем я на тебя потратил столько времени?
Шептун внимательно посмотрел на него. Было видно, что вожак действительно разочарован.
— А ты чего хотел? — спросил сталкер. — Думал, что я сейчас пойду против собственных устоев и начну уговаривать твоих друзей забыть про свободу и снова собраться под твоим сапогом? Гривна, я не привык врать. Я сегодня говорю то же, что и вчера, — действительно, я ценю коллективы, в которых любой, подчеркиваю — любой человек может оспорить приказ лидера и выступить со встречным предложением, да еще и сделать это мягко. Только вчера ты меня за такие слова считал за лоха и наивного дурачка, все жизни учил, а сейчас понял, что сам вступил в жирную и склизкую лужу. Вот и пытаешься сохранить лицо да подумать, как бы тихо-мирно вытурить меня вместе с проблемами. Я же говорю — мне не важно, чем вы все тут занимаетесь, какую перелицовку устраиваете. Отдай мне Самопала, я уйду, и «Набат» вас не будет преследовать. Это в равной степени касается всех присутствующих. Никому не нужны проблемы — ни вам, ни нам. Устраивайте кланы, революции, проводите реформы — это не мое дело.
— Волк, — покачал головой Гривна. — Одинокий волк, не знающий, к какой стае примкнуть…
— Я знаю свою стаю, — опроверг его слова Шептун. Он уже вспоминал нависающие скалы Когтя, костер Грача, родную палатку, смех товарищей. — И я забираю нашего волка. Приведите Самопала либо начнем войну прямо сейчас! У меня больше нет времени на дурацкую болтовню!
Люди в черных плащах переглянулись.
— Что скажет Гривна? — спросил бомжеватого вида бандит.
Вожак бросил трубку на землю и растоптал ее ногой. В гробовой тишине треск прозвучал омерзительно.
— Гривна скажет, что он снимает с себя полномочия лидера, — ответил вожак. — Он забирает свое имущество и с верными ему корешами уходит на южную ферму. Он сделает это, независимо от того, что по этому поводу думает великий «Набат». Я отдаю Самопала.
— Пусть так, — сказал бомж. — Это твое дело. Я тоже за то, чтобы отдать Самопала. Мои приветствия «Набату».
— Бум! — сказал Гривна, имитируя колокол.
Шептун стоял за воротами базы. Кроме Сенатора, рядом никого не было. Их вывели наружу, чтобы они не присутствовали при дальнейшем урегулировании сложных взаимоотношений Гривны и остальных.
— Сенатор, — произнес сталкер. — Ты не представляешь, как я тебе благодарен.
— За что? — улыбнулся шаман. — Мои услуги тебе не понадобились. Ты сам убедил Гривну поговорить с тобой, в первую очередь — за счет твоей же ночной атаки.
— Так получилось, — оправдывался сталкер. — Я ничего не изменил, лишь усугубил давний раскол, который у них был и раньше.
— Так совершаются все великие деяния, друг мой. Нужно просто уметь прийти в нужное время и придать толчок в нужном направлении. Или ты думал, что горы сворачиваются при помощи саперной лопатки?
— Мне просто повезло.
— То, что ты раз за разом гнул свою линию, нельзя назвать везением. Нет, Шептун, это закономерный успех, просто ты долго шел к нему. Ты говорил, и в тебя плевали. Ты говорил снова, и в тебя бросали камни. Но однажды ты достучался до людей, и тебя поняли. Это то, ради чего ты все это время распространял идеологию клана. Ты победил.
— Еще нет. Мне нужно доставить Самопала на базу и передать Грачу. Пока я этого не сделаю, моя задача не будет закончена.
— Тогда желаю удачи вам обоим.
— Спасибо. Сенатор, а как ты так лихо всадил нож в того придурка? Я и не знал, что ты на такое способен.
Шаман рассмеялся.
— Просто не демонстрирую силу и не показываю слабости, Шептун, ничего более.
— Все равно это было невероятно.
— Может быть, может быть. Ты спрашивал меня, в чем была твоя ошибка во вчерашнем разговоре с Гривной. Полагаю, теперь ты знаешь ответ.
— Меня не слушали.
— Верно, Шептун. Не слушали, потому что считали слабым. Ты действительно нес слово, а не насилие, но любые речи бесполезны, если уши людей закрыты. Чтобы их раскрыть, порою приходится показать, чего ты стоишь.
— Аль Капоне говорил, что с помощью доброго слова и револьвера можно добиться большего, чем одним только добрым словом.
— Истинная правда, Шептун.
Сталкер провел рукой по лицу и сделал глубокий вдох.
— Даже не верится, что все позади, — признался он.
— Все только начинается, — сказал шаман. — Бывай, Шептун. Я пошел.
— Сенатор, подожди! Давай я тебя хоть с Самопалом познакомлю.
— Не надо, дружище. Для начала разберись с тем, кто есть Самопал. Не люблю я знакомиться с людьми в таких условиях. Если все будет хорошо, то приходи ко мне на Агропром, расскажи, чем все закончилось.
Шептун протянул ему руку.
— Бывай, Сенатор, — сказал он.
— Удачи тебе, сталкер.
Сенатор исчез быстро. Скрывшись за холмом, он не оставил ни единого следа, не примял ни единой травинки. Подобно духу Зоны, он пришел и ушел в нужный момент.
Сталкер продолжал стоять, закрыв глаза, слушая мир.
— Шептун, — прозвучало робкое приветствие.
Сталкер оглянулся. Метрах в пяти от него стоял Самопал — грязный, с перебинтованным коленом, но живой. Он растерянно смотрел вокруг.
— Меня отпустили, — сказал он. — Что происходит?
— Мы возвращаемся домой, — ответил Шептун.
Длинноволосый парень побрел к нему. На его правом бедре висел противогаз. Из-за спины торчало дуло. Самопал снял автомат и передал его сталкеру.
— Это тебе, — сказал он. — Гривна говорил, это твой.
— Мой. — Шептун принял «Калашников». Автомат был в последней комплектации — подствольный гранатомет, оптический прицел, глушитель. Он смотрелся просто роскошно, насколько это определение может быть применимо к оружию.
— Вот еще, тут передали от братвы… — Самопал протянул сталкеру четыре спарки из магазинов, перетянутых зеленой изолентой. — Сказали, это тебе подарок. Тут бронебойные.
