Пришлось объяснять:
— Это другая сестра. Из местных. Очень крутая.
— Кирилл вообще-то джентльмен, — проговорил Барон. — Если она его попросила, он мог её сопроводить… Тина, это долго?.. Опасно?
— Для Алки — вряд ли, всё-таки Дезире, мне кажется, её не тронет. Вот для Кирилла — не знаю, — подумав, ответила Тина. — А Монморанси Маруся точно сожрёт… Но я думаю, что Кирилл всё-таки куда-нибудь ещё пошёл… Прошвырнуться…
— Не говори ерунды! — раздувая ноздри, сказал Барон. — Куда ему здесь идти?!
— Ширяться втихаря! — огрызнулась Тина. Всё-таки у неё не очень хорошо получалось хранить тайны. — Вы что, будто не знаете, что он на игле сидит?
— Тина, что ты несёшь! — воскликнула Марина и беспомощно обернулась к мужчине. — Барон, да о чём она? Что ты молчишь?! Кирилл что, в самом деле?..
— У него диабет. И инсулина с собой максимум на три дня, — тихо ответил Барон. — Потом — гипогликемическая кома и смерть.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — закричала Тина. Спрыгнула с кровати и бросилась в дверь.
— Когда они все найдутся, я лично запру эту шайку в своём собственном погребе, — пообещал Порядин. — До окончания событий.
— Позвольте спросить: а как вы видите это окончание? — спросила Александра.
— Проблема должна быть решена в ближайшее время, — жёстко ответил Порядин. — И в этом я рассчитываю только на военных. Иного выхода просто не вижу. Расклад с комиссиями ЮНЕСКО, полевыми лабораториями и прочим не вызывает симпатии просто потому, что я отлично помню предыдущий опыт, предпринятый вашими грёбаными учёными в обход прямого приказа Полковника. Вот его результаты: случайно погибший ребёнок, бесследно исчезнувший инженер, покалеченная иностранка. Может быть, хватит?
Порядин резко повернулся на каблуках и вышел, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
— Случайно погибший ребёнок, ага, — произнесла Александра. — Так давайте под бульдозер всех остальных, уже не случайно. С помощью военных…
Барон мрачно вздохнул:
— Ну и что, по-твоему, нам следует предпринять? Прямо сейчас?
Барон искренне волновался за сына. Да и за Аллу, которой прежде практически не замечал. Но произносить «нам», имея в виду себя и Александру, ему всё равно было приятно. За это он себя почти презирал.
— Я попросила Игоря отыскать по своим каналам бомжа-философа, брата Порядина, — сказала Александра. — Я уверена, он здесь знает как бы не больше всех. Вот только захочет ли он с нами говорить?
— Учитывая пропавших детей и ограниченность сроков поисков, весьма вероятно, — сухо заметил Барон.
— Ну, вместе мы с тобой почти половина человека, — усмехнулась Дезире.
Федора в розовом кокетливом платьице с обтрепавшимися кружевами сидела рядом с Дезире. Ела хлеб и пальцами — творог из миски. На Аллу смотрела молча и строго. Алле хотелось, чтобы Федора ушла, но попросить она не решалась.
Вблизи Дезире была почти не похожа на Иру.
— Если ты всё равно знала, откуда ты… и про меня… то могла же дать знать о себе… Просто… Ну, написать письмо родителям… — наконец сказала Алла. — Почему ты?..
— А зачем? — спросила Дезире. — Мамочка с папочкой внезапно полюбили бы уродца, забытого в роддоме пятнадцать лет назад?
— Ну… зачем ты так…
— А как надо? Скажи, как правильно, я попробую.
— Но есть же не только прошлое…
— Да, именно о нём я и хочу с тобой поговорить. Раз ты пришла — ты теперь останешься здесь, со мной? Только не думай, я не Ира, я сильная. Я вообще ничем никогда не болела. А ещё — мы с тобой однояйцовые, и я тебя здорово чувствую. Я быстро научусь и смогу видеть твоими глазами… Только представь! Ты видела мою Марусю? У меня даже с ней кое-что получается, но это, конечно, не то, она ведь не человек. Мы будем вместе — ты увидишь мой мир, он покажется странным, но ты, конечно, поймёшь и привыкнешь. Здесь всё можно — жить, любить, драться…
— Я не умею драться, — сказала Алла.
— Это ничего, — засмеялась Дезире. — Я всю жизнь только это и делала… Буду сражаться за двоих! А тебе — всё остальное.
— А как же… мама с папой? — спросила Алла.
Дезире искренне удивилась:
— Что мне до них?
— Но мне-то… Они же мои… я их… Это… это их просто…
— Да, — согласилась Дезире. — Я как-то не подумала. Не привыкла… Только всё равно тебе придётся решать. Там или здесь. Решай прямо сейчас.
— Сейчас?! — вскрикнула Алла.
— Конечно. — Дезире невозмутимо пожала узкими плечами. — Это только кажется, что решения принимают, всё обдумав и взвесив. На самом деле человек знает своё решение сразу. И ты УЖЕ знаешь…
Алла попятилась, побледнев.
— Федора, дай-ка мне тоже творожку, — невозмутимо сказала Дезире, отвернувшись.
Рука её, протянувшаяся к миске, мелко дрожала и была похожа на скрюченную от напряжения птичью лапку.
— Понимаешь, это же невозможно! Как так — всё разом бросить?! Она… она страшная просто… Да я не про глаза! И родители… Мама просто умрёт… Да и как тут жить? Где, в этих развалинах? Я не умею так, я, может, изнеженная, но я… Я всю жизнь… чтобы город, чтобы компьютер, телевизор, метро, душ с горячей водой… А здесь ещё и зима по девять месяцев…
— Мне-то ты всё это зачем? — удивился Кирилл. — Я с тобой разве спорю?.. Дезире предложила, ты не согласилась, всё нормально… Ты сама найдёшь дорогу обратно?
— Н-не знаю. А что ты…
— Я бы хотел здесь задержаться. На некоторое время.
Монморанси готовился к своему последнему бою. Он не понимал, каким образом пятнистая кошка выросла до столь чудовищных размеров и отрастила соответствующие когти, но это не имело никакого значения. Он, Монморанси, обязан был защитить от монстра сына хозяина и девочку Аллу — малоприятную, но всё равно из его стаи. Кобелёк знал, что шансов на победу практически не было. Только это ничего не меняло.
Бледная Алла с красными глазами и распухшим носом стояла, прислонившись к стене, и бессильно шептала:
— Монморанси, не надо, Монморанси, пойдём…
Атака крошечного фокстерьера была столь яростна и бескомпромиссна, что Маруся, вместо того чтобы в клочья порвать наглую собачонку, зашипела и взвилась на каменный приступок. Монморанси, даже не пытаясь ретироваться, встал на задние лапки, заскрёб когтями по бетону и грозно — так ему казалось — зарычал.
Наверху Маруся почувствовала себя гораздо уверенней, ведь рыси нападают на добычу, прыгая сверху, и подобралась для прыжка, чтобы решить всё одним ударом. Только вот несгибаемый дух противника немного смущал…
До убийства оставались мгновения, но тут собачий и кошачий Боги сработали в трогательном и, увы, нечастом единстве.
